Клоун   ::   Житков Борис Степанович

Но оттуда ничего решительно не было слышно: ни клоунских выкриков, ни звонких оплеух, ни визгу.

Прошло два часа. Директор не вытерпел. Он кликнул дежурного капельдинера и сказал:

- Подите, товарищ, скажите им, что пора кончать... Посмотрите, что они там делают, может, я даром для них свет держу. И доложите мне.

Дежурный побежал.

Директор заходил по конторе, очень не терпелось ему узнать, что застанет там на арене дежурный.

Через две минуты вернулся дежурный.

- Ну что? что? - спросил директор и задышал громко.

- Никого нет, ушли и свет погасили.

Директор выпустил воздух и повернулся спиной.

Публика уселась, оркестр из большой ложи рванул марш, и яркий свет ударил сверху. Бойко выскочил из прохода на арену вороной конь, белый наездник легко, как бумажный, подлетел и стал в рост на спине лошади.

Спектакль начался. Парадный воскресный спектакль. Номер шел за номером. И вот очередь клоунам, но это пять минут, за ними следом все ждали клетку тигров и среди них артистку на лошади.

Музыка играла, на арене было пусто. Клоуны не выходили.

А посланный от директора стучал во всю мочь в двери Захарьеву:

- Идите, - кричал служитель, - скандал, директор бесится.

- По-сле тигров! - крикнул Рыжий из-за дверей, - скажи: последний номер наш. А не хочет - пусть своего племянника выпускает.

- Товарищ Рыжий, - завопил служитель, - музыка второй раз играет! Директор велел...

- Пусть сам, катается кубарем, коли хочет, - крикнул Захарьев. - После тигров и шабаш!

Служитель зашлепал рысью по коридору.

Все видели, как директор, разинув глаза и растопыря руки, слушал, что передавал ему служитель. Потом вдруг нахмурился, покраснел и крикнул зло:

- Клетку!

Капельдинер вышел на арену и сказал громким голосом:

- Граждане! антракт на десять минут.

А служители бросились укреплять высокую железную решетку вокруг арены.

И вот под звонкий марш, под медные трубы, мягкой походкой, один за другим прокрались по решетчатому коридору тигры.

Они вошли на арену, жмурились на свет и заходили в беспокойстве вдоль решетки. Они зло искоса глядели на публику, и люди невольно прижимались к стульям.

Оркестр переменил музыку, заиграл плавный вальс, и на арену въехала Луиз Кандерос на высокой белой лошадке.

Артистка улыбалась и кланялась публике, кивала головкой и не глядела, как скалились тигры - и как на них косила глаза белая лошадка.

- И гоп! - крикнула Кандерос и взмахнула вверх рукой.

Лошадка стала на дыбы и пошла под музыку вкруг арены. Тигры заметались, забегали в клетке, но наездница не глядела на них и беспечно покачивала головкой в такт музыке. Лошадка сделала полный круг и дошла до подъемных дверей клетки.

- Алле! - крикнула артистка. Лошадь опустилась, и вдруг все заметили, что что-то случилось. Будто лошадь наступила на лапу тигру, и в тот же миг зверь махнул лапой, лошадь рванулась, артистка едва усидела, весь цирк завыл, публика забилась, затопотала на своих местах. Но уже десять железных шестов просунулось в клетку, как пики, и выстрелы залпом ударили в воздухе. Никто не мог понять, что происходит, все ждали ужаса и крови, сейчас, сию минуту, и люди не слышали своего крика за ревом зверей. Публика не заметила, как помощники артистки успели поднять вмиг железную дверь. Эти помощники были всегда наготове, с шестами и револьверами. На один миг они напугали тигров и за этот миг сделали все. Зрители пришли в себя, когда лошадь с артисткой была уже в решетчатом коридоре и железная дверь опустилась сзади нее. Через две минуты все было в порядке, и тигры один за другим, рыча, шли по коридору вон с арены.

Публика волновалась, некоторые уходили, уводили детей.

Но в это время на арену вышел сам директор и зычным голосом, как из бочки, возгласил поверх всего шума:

- Граждане! Артистка невредима! Легко ранена лошадь.