Когда я был маленьким   ::   Кестнер Эрих

К счастью, мальчик своими силами сумел выбраться на берег. Что ж, дает ли это основания философствовать просто о безрассудной и бесполезной гибели, о несостоятельности героя? Да, он потерпел крушение. Но моральные уравнения решаются все же иначе. В памяти мальчика останется самоотверженность человека, забывшего ради него о себе, разве это так мало?

"Моралист" Фабиан, который лишь поверхностному взгляду может показаться циником, обнаруживает духовное родство с лучшими героями детских кестнеровских книг: он сохранил подлинную память о детстве. А это означает, как пояснял однажды писатель, способность "вдруг, без долгого размышления вспомнить, когда понадобится, что настоящее, а что фальшивое, что есть добро, а что зло".

При всей своей внешней разноликости творчество Кестнера внутренне едино. Единство это проявляется и в стиле, который характеризуется, как говорил сам автор, стремлением к "искренности чувства, ясности мысли, простоте слова и слога". Особо стоит выделить черты, которые Кестнер называет среди достоинств "настоящего учителя" и которые присуши ему как писателю: "юмор и понимание". Юмор родствен пониманию, он дает взгляду высоту, способность подняться над сиюминутными столкновениями и неурядицами, над мелочным и преходящим. Думается, именно в нем главный секрет обаяния лучших кестнеровских книг. Можно говорить об увлекательном сюжете "Эмиля и сыщиков", об удачной выдумке в "Мальчике из спичечной коробки". Но сюжет, глядишь, порой буксует, выдумка может себя исчерпать - самым интересным неожиданно оказывается совсем другое. Например, когда в повестях об Эмиле слово просто "предоставляется картинкам", и эти бессюжетные описания или рассуждения читаются с истинным удовольствием. В повести "Когда я был маленьким" вообще нет ни сюжета, ни вымысла. Главное ее очарование - в словесной ткани, в самой атмосфере книги, умной, доброй, ироничной. Рассказывая о старом Дрездене с его прекрасными улицами и зданиями, писатель произносит исполненные глубокого смысла слова: "Не из книг узнавал я, что такое красота. Мне дано было дышать красотой, как детям лесника - напоенным сосной воздухом". Лучшие книги Кестнера тоже как бы напоены легким воздухом юмора и понимания; вдыхать его благотворно.

Первый бурный успех Эриха Кестнера длился не так уж долго - около пяти лет. В январе 1933 года к власти в Германии пришли фашисты. Когда произошел гитлеровский переворот, Кестнер отдыхал в Швейцарии, но решил вернуться домой. Друзья, только что бежавшие в Швейцарию из Германии, с недоумением и ужасом пробовали его отговорить. Антифашистские, антимилитаристские настроения писателя были слишком широко известны. Ему могли припомнить многое - хотя бы стихотворение, словно предвосхищавшее то, что реально происходило сейчас в стране:

Когда бы мы вдруг победили

Под звон литавр и пушек гром,

Германию бы превратили

В огромный сумасшедший дом...

Тогда б всех мыслящих судили

И тюрьмы были бы полны...

Но, к счастью, мы побеждены.

{Перевод К. Богатырева.}

О каком-либо сотрудничестве с режимом для такого человека, как Кестнер, не могло быть и речи. И все-таки он вернулся. Тому были разные объяснения. Он позже называл себя "деревом, которое в Германии выросло и, если придется, в Германии и засохнет". Он говорил: "Я остался, чтобы быть свидетелем". Решающим, возможно, было убеждение, что все это ненадолго, что гитлеровская диктатура скоро потерпит крах и он, писатель, сможет рассказать об этом как очевидец. Увы, в оценке положения этот ироничный трезвый человек на сей раз ошибся. Ждать пришлось целых двенадцать лет, трудных, опасных, в литературном отношении неблагодатных.