Крабат: Легенды старой мельницы   ::   Пройслер Отфрид

Нет, так не пойдет! Пока я мету здесь, пыль оседает там. Надо открыть окно!..

Но оказалось, что окна заколочены снаружи.

Попробовать открыть дверь?

Но и дверь заперта. Крабат принялся трясти ее, колотить кулаками. Все напрасно... Он в ловушке!..

Лоб Крабата покрылся испариной. Мука оседала на волосах, склеивала ресницы. От нее першило в горле, щекотало в носу. Все было как в бесконечном кошмарном сне: облака мучной пыли, густой туман, метель...

Дышать становилось все труднее, кружилась голова, он стукнулся лбом о балку. Может, бросить все это? Поставить в угол метлу? А что скажет Мастер? Ведь с ним шутки плохи. Да и жалко терять кров и еду. Надо попробовать еще раз!

От двери к окну, от окна к двери, опять от двери к окну... И так час за часом! Казалось, прошла целая вечность.

И вдруг кто-то рванул дверь. Тонда!

– Выходи! Обед!

Дважды повторять ему не пришлось. Едва держась на ногах, задыхаясь и кашляя, Крабат пошел к двери. Тонда окинул взглядом каморку, понимающе посмотрел на Крабата.

– Ничего, брат, поначалу всем так приходится!

Потом он пробормотал какие-то непонятные слова, начертил в воздухе какие-то знаки. Мгновенно вся пыль поднялась, будто из щелей и пазов подул ветер. Белое облако взметнулось над Крабатом, вылетело в дверь, унеслось в лес.

Каморка засверкала чистотой. Ни пылинки!

Крабат широко раскрыл глаза:

– Как же это ты смог?

Но вместо ответа Тонда сказал: – Пошли, Крабат, суп остынет!



РАБОТА ЗДЕСЬ, КОНЕЧНО, НЕ МЕД...



Трудно пришлось Крабату. Мастер не давал передышки, все подбавлял да подбавлял работы: «Куда ты подевался, Крабат? А ну-ка, оттащи мешки в амбар!», «Иди-ка сюда! Перевороши лопатой зерно, не то прорастет!», «В муке, что ты вчера просеял, полно мякины! После ужина просеешь снова! Пока не кончишь, спать не ложись!»

Мельница в Козельбрухе работала и в будни и в праздники, с раннего утра до позднего вечера. Лишь раз в неделю, по пятницам, они кончали раньше, а по субботам начинали часа на два позже. Крабат таскал мешки, просеивал муку, колол дрова, разгребал снег, носил на кухню воду, чистил скребницей лошадей, убирал навоз – дел хватало. Вечером, ложась на нары, чувствовал себя разбитым. Ломило поясницу, ныли руки и ноги, горели волдыри на плечах.

Крабат удивлялся своим товарищам. Тяжелая работа, казалось, совсем их не затрудняла – никто не жаловался да никто особенно и не уставал.

Как-то утром он расчищал дорогу к колодцу. Ночью шел сильный снег, намело высокие сугробы, засыпало все тропинки. Крабат устал. Каждый взмах лопаты отдавался в пояснице. Стиснув зубы, пытался он превозмочь боль. Вдруг появился Тонда. Убедившись, что никого вокруг нет, положил ему руку на плечо.

– Держись, Крабат!

Крабату показалось, что в него влились новые силы. Боль отступила. С жаром схватился он за лопату, начал расшвыривать сугроб. Но Тонда остановил его:

– Только смотри, чтоб Мастер не заметил! И Лышко тоже.

Лышко, длинный как жердь парень с острым носом и колким взглядом, не понравился Крабату с первого же дня. Сразу видно – ябеда и наушник.

– Ладно! – И Крабат стал работать так, будто каждый взмах лопаты дается ему с трудом. Вскоре, как бы случайно, явился Лышко.

– Ну как, Крабат? Работа по вкусу?

– По вкусу! Сожри лягушку, тогда узнаешь!

С этого дня Тонда часто оказывался возле Крабата. Потихоньку клал ему руку на плечо, и в того словно вливались новые силы. Работа казалась вдвое легче.

Мастер и Лышко ни о чем не догадывались, как и другие обитатели мельницы.