Кузька в новом доме (Кузька-1)   ::   Александрова Татьяна

Пеки олелюшечки, да побольше, чтобы на всех хватило!

- Афонька, Адонька, Вуколочка - это твои гости? - спросила девочка.

- Сюра забыла, - ответил Кузька. - А ещё жди Пармешу, Куковяку, Лутонюшку. Так.

Ещё кого? Пафнутий придёт, Фармуфий, Сосипатр, Пудя, Ховря, Дидим, Теря, Беря, Фортунат, Пигасий, Молчан, Нафаня. Авундий... Феодул с Феодулаем прибудут, Пантя, Славуся, Веденей... Буяна и Себяку звать не буду, разве что сами придут незваными гостями. А вот Поньку, так и быть, кликну. И Бутеню, и бедненького Кувыку.

- Что это, всё твои товарищи?! - изумилась девочка. - Так много?

- А как же! - важно ответил Кузька. - Без товарищей один Жердяй живёт.

- Кто живет?

- Жердяй. Сухой, длинный, на крыше у трубы дымом греется. Завистник, ненавистник и пакостник, лучше сюда его не звать - всех перессорит. Пусть себе торчит на крыше, как сухая ветка.

Девочка скорей посмотрела в окно: не видно ли Жердяя. Не только Жердяя, но и труб, и дыма на крышах не было, одни антенны поднимались вверх - Нет, - продолжал Кузька. - Жердяя звать не буду. Вот деда Кукобу позову. Да не соберётся он, дед Кукоба, скажет: "Дорога не близкая, за семь верст киселя хлебать - лаптей не напасёшься". А может, и навестит, соскучился, поди. Сверюк с Пахмурой не придут, зови не зови, эти веселья не любят. Лыгашку глаза б мои не видели! И Скалдыра пусть не показывается. Зато Белебеня сей же час прибежит.

Услышит от Сороки - и здравствуйте-пожалуйста, давно не видались!

- От Сороки? - удивилась Наташа. - Разве птицы знают про новоселье?

- Сорока знает, - твердо сказал Кузька. - Она везде поспевает. Да толком ничего не понимает. До того занята, что и подумать некогда, что надо, чего не надо - про всё трещит, на хвосте тащит. Сорока скажет вороне, ворона - борову, а боров - всему городу. Не любим мы Сороку, вздохнул Кузька. - Один Белебеня с ней в ладу живёт. Чуть услышит, у кого какая беда или радость, - ему всё равно, лишь бы народу побольше и угощения, - он и прискачет. И Лататуй с ним, они всегда вместе.

Девочка во все глаза смотрела на Кузьку. Он по-прежнему сидел на батарее, рядом сохли лапти. Кузька придерживал их за верёвочки и болтал ногами.

"Интересно, - думала девочка, - почему у Кузьки ножки маленькие, а лапти такие, что в каждый он может сесть, как в корзину?"

А ещё она думала о Кузькиных друзьях. Какие они? Тоже маленькие, лохматые и в лаптях? Или некоторые в ботинках? Или же большие, лохматые, в пиджаках, с галстуками, но в лаптях? Или же маленькие, причёсанные, в рубахах и в ботинках?

А Кузька в это время продолжал:

- Белун придёт, и пускай. Всегда ему рады. Тихий старичок, смирный, ласковый.

Вот только носовой платок для него не забыть припасти, если попросит нос вытереть. Банник непременно пожалует, то-то ему здесь светло покажется после тёмной бани. Ещё Петряй и Агапчик навестят, Поплеша с Амфилашей, Сдобыш, Луп, Олеля... Лишь бы Тухляшка не навязался, ну его!

- Ой, Кузенька! - изумилась Наташа. - Сколько же у тебя друзей!

- Сколько друзей-то? Скажу, да погожу, - ответил Кузька, ёрзая на горячей батарее, и добавил: - Кабы я блином был, мне бы в самый раз на этой печурке доспеть, подрумяниться.

Он поглядел вниз и вздохнул:

- Давно бы отсюда ушёл, да шесток больно высок, до полу лететь далеко, а ухватиться не за что.

Наташа скорей пересадила бедняжку на подоконник.

"Эка благодать - весь белый свет видать!" - обрадовался Кузька и прижался носом к стеклу. Девочка тоже посмотрела в окно.

ОБИЖЕННЫЙ САМОЛЕТИК

По небу неслись облака. Тоненькие, с виду совсем игрушечные подъёмные краники двигались между светло-жёлтыми, розовыми, голубыми коробочками домов, поднимали и опускали стрелы. Дальше был виден синий лес, до того синий, будто в нём и деревья растут синие с голубыми листьями и лиловыми стволами Над синим лесом летел самолётик.