Лесовичка   ::   Чарская Л А

То опять, одетая в пестрое, яркое платье, с всклоченными волосами она бегала по лесу и напевала песни, от которых точно вздрагивал и замирал восторгом старый лес...

Иной раз опять, вырядившись, точно на бал или праздник, она брала на руки свою маленькую дочурку Ксаню, отправлялась с ней в самую чащу леса, ставила малютку на пень, а сама, кружась, прыгая и танцуя вокруг нее, громко-громко произносила какие-то длинные речи, нарушая этим зачарованную тишь мирного лесного царства.

Загадочным казалось крестьянам поведение "чужой", черноглазой и черноволосой женщины. Кто-то пустил слух, что она колдунья, с лешим в родстве находится. Этого было достаточно для темных суеверных жителей отдаленной лесной глуши, веривших в домовых и леших, чтобы сразу же решить, что молодая женщина в родстве с лешим, что она лесная колдунья.

И с тех пор ее не стали в своих разговорах называть иначе, как "лешей" или "лесной колдуньей".

- Колдует лешая! Опять колдует! Быть беде! - шептали в страхе крестьяне, в паническом ужасе глядя на эту странную, как призрак скользящую по лесу, фигуру.

Иногда в смуглых руках "колдуньи" они видели книгу или тетрадь, и тогда их суеверному ужасу не было предела.

- За чернокнижие взялась, быть беде! Изведет нас всех проклятая колдунья! - шептали они, сворачивая с дороги во избежание встречи со странным существом.

Как раз в первый же год водворения в лесу нового сторожа в деревне, лежавшей в трех верстах от леса, случился падеж скота.

Крестьяне решили, что всему горю причиной проклятая колдунья, что бродит она по лесу и своими чарами и заклятьями убивает скот.

- Микола Мартынович, - обратились они к новому лесничему, - ты прогони колдунью, пока не околдует, не изгубит нас и наших детей. Прогони, а не то мы ее сами порешим... Быть беде!..

Лесничий угрюмо мотнул головой, ничего не ответил, но передал в тот же вечер жене и ее подруге разговор с крестьянами.

- О, глупые! Они не могут понять, им не разъяснить моих действий. Что делать? - тревожно обратилась Марко к своим друзьям.

- Тебе надо уехать! Ничего другого не остается... И чем скорее, тем лучше... Медлить нельзя! Уезжай, дорогая... Крестьяне озлоблены теперь и Бог знает на что способны! - вся встревожившись, советовала Мария Норова своей подруге. - Тебе и так не место в этой глуши... Поезжай "туда"... к своему счастью, Тоня, дорогая! Отдайся тому, что манит и влечет тебя неудержимо. А когда соберешься с силами, создашь себе имя "там", приезжай навестить нас, милая моя "лесная колдунья"...

И на губах Марии Норовой заиграла бледная улыбка.

- Но ты... как ты останешься без меня, Маня, дорогая? - протестовала Марко.

- У Марьи есть муж... - угрюмо отвечал за жену лесничий. - Этот муж сумеет уберечь ее...

- Тогда я еду! - решительно заявила Антонина, - но не потому еду, что испугалась угрозы невежественных людей, принявших меня за колдунью, а потому, что считаю себя не вправе висеть на шее у вас, друзья, когда вы сами переживаете лишения и беды, и потому, что не хочу подвергать вас опасности... Еду и беру с собою Ксаню.

Ее черные цыганские глаза блеснули решительным огнем.

- Что ты! Что ты, Тоня, брать ребенка неведомо куда! Подвергать его невзгодам и опасностям кочевой жизни! Ни за что! Ксаня останется с нами!

- Ты хочешь, чтобы я рассталась с Ксаней! - бледнея прошептала та. Нет, нет!

- Тоня, моя дорогая... Не беспокойся о Ксане... Мы с мужем сохраним твою дочурку... Даю тебе слово... Нет, больше того, клянусь тебе именем Бога, что твоя Ксаня будет воспитана мною наравне с Васей. И если, не дан Бог, умру, с мужа возьму ту же клятву. Поезжай без страха: твоя девочка останется в надежных руках.

Антонина Марко взглянула на подругу. Нежные щеки Марии горели ярким румянцем.