Мальчик из Уржума   ::   Голубева Антонина Григорьевна

- Иван Никонович!

Сергей увидел на берегу лодку, а в ней парня лет двадцати шести, с пышной русой шевелюрой. Студенческая выгоревшая от солнца фуражка сползла ему на затылок. Он вычерпывал из лодки воду железной банкой.

- Говорят, что он политический, - тихо сказал Саня. - Познакомить тебя?

Ивана Никоновича, студента Томского технологического института, Саня знал еще по Вятке. Знакомство состоялось. Этот день они провели втроем, а вечером втроем отправились в гости к политическим ссыльным.

Возвращаясь от ссыльных, Сергей вдруг сказал:

- Хорошо бы собрать знакомую молодежь да поехать по реке на лодке.

- Мысль невредная! - подхватил студент.

Через неделю был устроен пикник. На лодках поехало человек двенадцать: курсистки, студенты, гимназисты. Взяли с собой самовар, бутерброды, гитару. Поздно вечером на берегу Уржумки разложили костер, наварили ухи. Играли на гитаре, пели хором революционные песни.

Нам не нужно златого кумира,

Ненавистен нам царский чертог!

раздавались молодые голоса над рекой.

От костра на воде дрожали красноватые отблески.

Сергей стоял у костра и дирижировал зеленой веткой.

Вставай, поднимайся, рабочий народ.

Иди на врага, люд голодный!

Глава XL

СЕРГЕЙ УЕЗЖАЕТ

Почти каждый день Сергей встречался со студентом.

Возвращаясь из Управы, Саня постоянно заставал их вместе. Он начинал ревновать Сергея, и ему казалось, что тот никогда с ним так охотно и оживленно не разговаривал, как с новым товарищем.

Даже бабушка Маланья благоволила к Ивану Никоновичу, который ежедневно бывал у Костриковых. Бабушка прозвала его "Тара-ри-ра". У студента была смешная привычка: он всегда напевал себе под нос мотив без слов, так что слышалось одно беспрерывное "тара-ри-ра тара-ри-ра".

В середине августа Сергей вдруг объявил дома, что он уезжает с Иваном Никоновичем в Томск.

- Ты что ж, в Технологический учиться едешь? - спросил Саня.

- Хотелось бы, да неизвестно, как обстоятельства сложатся.

- Кем же ты всё-таки думаешь быть?

- Буду тем, что сейчас самое важное и самое нужное, - ответил Сергей.

- Ничего не понимаю, - рассердился Саня и замолчал.

Бабушка, узнав об отъезде Сергея, завздыхала.

- Зачем уезжать? Устроил бы тебя Саня в Управу и жил бы ты себе тихо да спокойно в Уржуме.

- Ехать, бабушка, нужно.

- Ну, раз нужно, поезжай, - махнула рукой бабушка. - Это тебя не иначе как "тара-ри-ра" взбаламутил!

За семь дней до отъезда Сергей решил пойти к фотографу вместе с бабушкой и сестрами.

Бабушка по такому торжественному случаю позвала Устинью Степановну и долго советовалась с ней, в каком ей платке сниматься - в ковровом или в черной шали. Лиза, вместо обычной косы, сделала прическу.

По городу бабушку медленно вели под руки Лиза и Сергей. Бабушка шла и спотыкалась - не слушались старые ноги.

Фотограф - маленький тщедушный человечек - суетился, долго усаживал их и, наконец, усадил: бабушку рядом с Лизой, которая держала в руках книгу, а позади поставил Сергея и Анюту.

Через четыре дня снимок был готов, и бабушка Маланья повесила его на самом видном месте, в горнице под иконой.

* * *

Уезжал Сергей в осенний теплый и ясный день. На березах уже кой-где пожелтели листья, но небо было голубое и безоблачное.

Сборы не затянулись. Корзинка с бельем, одеяло да подушка - вот и всё имущество!

Бабушка Маланья в это утро встала чуть свет, напекла Сергею подорожников и налила бутылку топленого молока.

- Дорогой выпьешь. На воде есть всегда хочется, - уговаривала она Сергея и, несмотря на его протест, всё-таки всунула ему в карман бутылку с молоком.

Младшая сестренка Лиза на прощание подарила брату носовой платок, на котором вышила его инициалы.

Сергей простился с бабушкой и сестрами, за ним зашел Иван Никонович и Саня, который хотел проводить товарищей до пристани Цепочкино.