Цирк проклятых (Анита Блейк - 3)   ::   Гамильтон Лорел

Облака тумана реяли в небольшом жилом районе, как ожидающие призраки. Туман стелился так близко к земле, что приходилось идти как сквозь полосы моросящего дождя. Он оседал на теле бисеринками влаги. И у меня в волосах тоже жемчужинками висели капли.

Я стояла во дворе светло-зеленого домика с белой отделкой. С одной стороны двор огибала цепочная изгородь. Стоял октябрь, но трава была еще зеленой. Над домом нависала крона сахарного клена. Листья его блестели желтым и багряным, как и полагается кленам, и казались вырезанными из пламени. Туман усиливал эту иллюзию, и цвета, казалось, истекали в воздух, как кровь.

И дальше по улице тоже тянулись дома с яркими осенними деревьями и зелеными газонами. Еще было рано, и народ не уехал на работу, или в школу, или куда там еще. Потому собралась толпа, которую сдерживали полицейские в форме. Они забили в землю колья и протянули желтую оградительную ленту. И толпа навалилась на эту ленту, насколько хватало смелости. В передние ряды протолкался мальчишка лет двенадцати и уставился на мертвеца большими карими глазами, раскрыв рот в тихом вопле возбуждения. Черт возьми, где его родители? Тоже, небось, на труп глазеют.

Труп был бел как бумага. Кровь всегда стекает к низшей точке тела. В данном случае темно-багровые синяки должны быть на ягодицах, руках, ногах, по всей задней части тела. Но этих следов не было. В нем не было крови, достаточной для образования пятен. Те, кто его убил, высосали ее полностью. Использовали до последней капли? Я попыталась подавить улыбку - и не смогла. Если проводить много времени, глазея на трупы, вырабатывается специфическое чувство юмора. Иначе спятишь.

- Что там смешного? - спросил чей-то голос.

Я дернулась и резко повернулась.

- Зебровски, какого черта ты подкрадываешься?

- Огромный крутой вампироборец боится собственной тени?

Он усмехаются. Непослушные каштановые волосы на нем торчали тремя кустами, будто он забыл причесаться. Галстук был кое-как завязан на рубашке, подозрительно напоминавшей верх пижамы. Пиджак от костюма и брюки явно с ней диссонировали.

- Симпатичная пижамка.

Он пожал плечами:

- Есть у меня еще одна пара с маленькими паровозиками. Кэти говорит, что они сексуальны.

- Твоя жена возбуждается от паровозов? - спросила я.

Он улыбнулся еще шире:

- Если я их надеваю.

Я покачала головой:

- Я знала, что ты извращенец, Зебровски, но детская пижамка - это уже диагноз.

- Спасибо. - Он посмотрел на тело, и улыбка его растаяла. - Что ты об этом думаешь?

- Где Дольф?

- В доме, с той леди, которая нашла тело. - Он сунул руки в карманы и покачнулся на каблуках. - Она это очень тяжело восприняла. Наверное, впервые увидела труп не на похоронах.

- Обычные люди только там и видят мертвецов, Зебровски.

Он еще раз качнулся с пятки на носок и остановился.

- А неплохо было бы быть обычным человеком, правда?

- Иногда, - согласилась я.

- Ага, я тебя понял, - улыбнулся он. И вытащил из кармана блокнот. Вид у блокнота был будто его в кулаке мяли.

- Фу, Зебровски!

- А что? Это все равно бумага.

Он попытался его разгладить, но без успеха. Потом наставил перо на сморщенный листок.

- Просвети меня, о противоестественный эксперт!

- А потом повторять все это Дольфу? Я предпочла бы рассказать один раз и поехать спать.

- А я? Почему, ты думаешь, я в пижаме?

- А я было решила, что это смелая новая мода. - Он поднял глаза. - И ничего, вполне.

Из дома вышел Дольф. Дверь казалась для него слишком мала. Он роста шесть футов девять дюймов и сложен, как борец. Черные волосы клубились вплотную к голове, оставляя открытыми оттопыренные уши по сторонам лица. Но Дольф мало интересовался модой. Галстук плотно прилегал к белой рубашке.