Медный кувшин   ::   Энсти Ф.

Он был хорошо сложен и достаточно высок, чтобы никак не считаться приземистым; белокурый и бледный, но без оттенка болезненности, он производил впечатление человека, принимающего жизнь, как она есть, и с юмором встречающего те гучи, которые могли омрачить его горизонт.

Раздался стук в дверь, которая вела в кабинет Бивора, и влетел сам Бивор, красный, плотный человек с узенькими бачками.

— Слушайте, Вентимор, вы еще не сбежали с планами того дома, что строится у меня в Ларчмире? Потому что… Ах! Вот вы именно их просматриваете! Извиняюсь, что помешаю, но…

— Ничего, милейший, берите, пожалуйста, я уже просмотрел.

— Я сейчас еду в Ларчмир. Там надо принять материалы, а оттуда — в Фитльсдон. Это потребует времени, так что я пропаду на несколько дней. Харисана беру с собой. Ведь он вам здесь не понадобится?

Вентимор засмеялся.

— Ничего не поделаешь, я могу и без помощника. Вам он нужнее, чем мне. Вот ваши планы.

— Я и сам доволен ими, знаете, — сказал Бивор, — эта крыша ведь недурна? Хорошо, что мне пришло на ум положить на нее этот орнамент вдоль гребня. Вы видите, я воспользовался одним из ваших окошек с ничтожным добавлением. Я уже склонялся последовать вашему совету и сделать оба фасада одинаковыми, но потом решил, что так будет оригинальнее: тут — красный кирпич, а там — плитки.

— О, да, — согласился Вентимор, зная, что возражения бесполезны.

— Не думайте, конечно, — продолжал Бивор, — что я особенно стою за оригинальность для обывательских домов. Среднему клиенту не более нужен оригинальный дом, чем оригинальная шляпа. Он требует только того, что более или менее общепринято. Я часто думал, старина, что, может быть, именно поэтому вы и не преуспели… Ведь вы не в претензии за откровенность?

— Ничуть, — весело ответил Вентимор, — откровенность есть цемент дружбы. Валяйте дальше!

— Я только хотел сказать, что вам не принесли пользы ваши оригинальные фантазии. Повези вам хоть завтра и получи вы заказ, я уверен, что вы бы напортили себе какой-нибудь особенной выдумкой.

— Такие соображения по меньшей мере преждевременны, так как на моем горизонте нет ни тени заказа.

— А мне повезло, едва я взялся за дело, — сказал Бивор. — Но главное в том, — продолжал он с оттенком самодовольства, — чтобы уметь воспользоваться случаем. Однако мне пора, а то пропущу поезд. Вы взгляните без меня на мою корреспонденцию и сообщите мне, о чем будет нужно. Ах, кстати, мне только что прислали смету Вудфордской школы. Посмотрите, пожалуйста, и скажите, верно ли. Да, еще новый флигель в Тускулум-Лодже… Вы можете вычертить его на досуге. Все найдете у меня в конторке. Спасибо, спасибо, мой милый!

Бивор кинулся обратно к себе в комнату и начал торопить Харисана, своего конторщика. Затем кликнули извозчика, затопали по старой лестнице; отъезжавший экипаж затарахтел по неровной мостовой, а потом воцарились безмолвие и одиночество.

Было бы неестественно не ощутить некоторую зависть. Бивор имел в мире свое назначение: даже если оно состояло лишь в том, чтобы портить леса и парки нелепыми или претенциозными дачами, все же это был труд, дававший ему право на уважение в глазах всех здравомыслящих людей.

А в Горация никто не верил. Доселе плоды его творчества еще ни разу не воплощались в кирпич и камень. Нигде не стояло такого здания, благодаря которому могла бы сохраниться после его смерти память о нем самом и о его таланте.

Такие мысли не были приятны, и, чтобы от них избавиться, он пошел в кабинет Бивора за бумагами, о которых упоминал последний: надо было хоть заняться, пока не настанет время идти в клуб и завтракать. Не успел он усесться за дело, как на площадке зашаркали чьи-то ноги и раздался стук в дверь конторы. «Еще заказ для Бивора, — подумал он.