Мио, мой Мио!   ::   Линдгрен Астрид

Золотая грива развевалась по ветру, золотые копыта сверкали на солнце. Лошадь мчалась прямо на меня и весело ржала. Мне никогда еще не приходилось слышать такого буйного ржанья. Чуть-чуть струсив, я пугливо прижался к отцу. Но отец твердой рукой ухватил лошадь за золотую гриву, и она встала как вкопанная. Потом она ткнулась мягким носом в мой карман, надеясь найти там сахар. Точь-в-точь как это делал Калле-Щеголь. К счастью, у меня в кармане завалялся кусочек сахара. Видно, по старой привычке я сунул его в карман. Лошадь нашла его и, хрустя, съела.

— Мио, мой Мио! — сказал отец. — Это твоя лошадь, и зовут ее Мирамис.

О моя Мирамис! Я полюбил тебя с первого взгляда. Обойди хоть весь свет, прекраснее лошади не сыщешь. И она ни капельки не напоминала старого, измученного работягу Калле. По крайней мере, я не находил никакого сходства, пока Мирамис не подняла свою красивую голову и не посмотрела на меня. Тогда я видел, что у нее точно такие же глаза, как у Калле. Преданные-преданные глаза, как у всех лошадей.

Никогда в жизни мне не приходилось ездить верхом. А тут отец посадил меня на Мирамис.

— Не знаю, сумею ли я.

— Мио, мой Мио! — сказал отец. — Разве у тебя не мужественное сердце?

Едва я тронул поводья, как мы понеслись по саду под кронами тополей, и серебристые листья их застревали в моих волосах.

Я скакал все быстрее, быстрее и быстрее, Мирамис перемахивала через самые высокие кусты роз. Только раз она едва коснулась живой изгороди, и облако розовых лепестков взметнулось за нами.

Тут в саду появился Юм-Юм. Увидев меня верхом, он захлопала ладоши и закричал:

— Мио скачет на Мирамис! Мио скачет на Мирамис!

Я придержал лошадь и спросил Юм-Юма, не хочет ли он прокатиться. Еще бы не хотеть! Он тут же вскочил на лошадь и уселся позади. И. мы поскакали по зеленым лугам, которые раскинулись за садом роз. В жизни не испытывал я ничего подобного!

Королевство моего отца велико. А Страна Дальняя самая большая среди его владений. Она простирается на восток и на запад, на север и на юг. Остров, на котором возвышается замок короля, называется Островом Зеленых Лугов.

— По ту сторону фьорда, за горами лежит Страна Заморская и Страна Загорная. Это тоже королевство твоего отца! — крикнул мне Юм-Юм, когда мы мчались по зеленым лугам.

Кругом было так красиво. Мягкая сочная трава, пестрые цветы, а на изумрудно-зеленых холмах пасутся белые пушистые ягнята. И пастушок наигрывает на флейте какой-то чудесный напев. Мне показалось, будто я слышал его раньше, только не припомню где. Во всяком случае не на улице Упландсгатан, это уж точно.

Я остановил лошадь, и мы разговорились. Пастушка звали Нонно. Я спросил, не даст ли он поиграть мне на флейте. Он не только дал поиграть, но и научил меня своему напеву.

— Хотите, я вырежу вам по флейте? — спросил он. Нечего и говорить, как нам этого хотелось. Неподалеку бежал ручей. Плакучая ива раскинула над ним свои ветви. Мы уселись на берегу, болтали ногами в воде, а Нонно мастерил нам флейты. Нонно сказал, что напев его флейты — самый древний в мире. Пастухи наигрывали его на пастбищах уже много-много тысяч лет назад.

Мы поблагодарили Нонно за флейты и за то, что он научил нас играть старинный напев. Потом, вскочив на лошадь, поскакали дальше. И долго-долго еще слышались затихающие звуки флейты, на которой Нонно наигрывал старинный пастуший напев.

— Будем беречь эти флейты, — сказал я Юм-Юму. — Если кто-нибудь из нас попадет в беду, пусть сыграет на флейте пастуший напев.

Тут Юм-Юм обхватил меня сзади руками, чтобы не свалиться с лошади, и сказал:

— Да, мы будем беречь эти флейты. Если услышишь мою флейту, знай, я зову тебя.

— Хорошо, — ответил я. — А когда ты услышишь мою флейту, тоже знай: теперь я зову тебя.

— Да, — сказал Юм-Юм.