Миры Тани Гроттер (сборник)   ::   Метельская Анастасия

Глеб изменился! Как бы ни подействовал на него локон, но тьма души некромага отступила перед светлым артефактом.

Очарование вечера разрушил вопль:

– Эй, сиротка, я тута! Радуйся, я пришла! Уррра!!

– Опа, Трупенция Могилова наша драгоценная пришла. – В глазах Глеба заиграли веселые бесы. – А я-то думаю: что-то тихо тут, спокойно. Вот что лучше: заморозить ее или только речь отнять?

– Глеб! – наигранно-серьезно воскликнула ТАня.

– Да ладно, Тань, я шучу…

– Танькааа, ты где? О, куда залезла. – На балконе появилась Гробыня. – Вааааааааау!!! Грызикрыскин! А ты что тут делаешь?

– Я тоже рад тебя видеть. – Глеб дурашливо расшаркался. – Только не надо таких бурных восторгов.

– Не, вы это видели? Девушка в кои-то веки приходит переночевать, а тут кошмар ее юности обитает. Барсик, ты надолго или пока не надоешь?

– Пока не надоем. Тане, – уже серьезным голосом ответил Бейбарсов.

– О, тогда это надолго. А где ты ночевать собираешься? На полу? У нас вся мебель занята. Хотя у Таньки кровать двуспальная, если хорошо попросишь, она подвинется.

– Склеп, от тебя я такого не ожидала, подруга называется.

– Да, я такая, – довольно промурлыкала Гробыня.

– Короче, Склеп, я тебя огорчу, но спать ты будешь со мной, а Глеб на твоей кровати, – по-хозяйски распорядилась Таня.

– Неееееет!!! – возмутилась Гробыня. – Пусть он лучше себе матрас наколдует. Мои поклонники этого не поймут.

– Ну, матрас так матрас, – произнес Бейбарсов, до этого невозмутимо наблюдавший за беседой девушек.

Дневник Тани Гроттер:

«18 августа. Глубокая ночь.

Не знаю, что со мной происходит. Кажется, мне начинает нравиться Глеб. Он очень изменился. Этот день – самый лучший. С Ванькой никогда такого не было. Сегодня мне показалось, что я знаю Глеба всю жизнь. Мне с ним так легко, хорошо. С Валялкиным я последнее время постоянно в напряге: как бы не сказать что-нибудь не то, не сделать что-нибудь не так, а Глеб – он как будто чувствует меня. Но в то же время ведь у меня амулет… Я попросила Склепшу этот амулет проверить, так Гробынька сказала, что он настоящий. Выходит, Глеб и в самом деле меня здорово понимает. Мне немного совестно перед Ваней, но он сам поругался со мной, так что нечего волноваться. Сам виноват. Нет, ну какой все-таки Бейбарсов красивый! У него даже глаза другие стали. Интересно, а ему понравится, если я его, как Склепова, Барсиком назову? Завтра проверим. Хотя нет. Лучше не надо, а то я, во-первых, речи лишусь, а во-вторых, не похож он на Барсика. Если уж сравнивать, то Глеб скорее просто барс».

…Но, несмотря на то что Ванька не звонил, Таню все равно мучила совесть. Поэтому она решила позвонить сама. К зудильнику никто долго не подходил, а потом… ответила Лиза:

– Таня, ты знаешь, извини меня. Я вела себя как дура. Спасибо локону Афродиты, я все поняла. Но прошу тебя, не звони больше Ване. Мы любим друг друга, и, я надеюсь, ты скоро его забудешь. Пока, меня Ваня зовет.

Гротти действительно услышала голос Ваньки: «Лизка, кто там?», и связь оборвалась. Да, Тане нравился Бейбарсов, да, она могла представить себя вместе с некромагом, да что врать – представляла, и не раз. Но это был ее Ванька, ее маечник, парень, которого она впервые полюбила, защитник, назначенный судьбой. В конце концов, Таня заслуживала нормального расставания, а не такого откровенного разрыва. «Мог бы и сам обо всем сказать», – подумала девушка. Тане хотелось плакать. Да что там плакать – выть, рыдать! Но скорее от злости и бессилия, чем от любви, как ни странно. Но вместо этого Таня только сидела, уставившись в одну точку, и думала о чем-то своем.

С таким настроением девушка просидела часа два, пока не пришел Глеб. Он с утра уходил куда-то, пока Таня еще спала.

– Танюша, ты где? У меня есть для тебя кое-что, – разнесся по пустому дому голос некромага.