Мы все из Бюллербю   ::   Линдгрен Астрид

Нам дали попоны, чтобы завернуться в них. А Улле Колифинк взял с собой своего Быстрого. Как хорошо все-таки тому, у кого есть собака!

— Спокойной ночи, бродяжки! — сказал папа.

А мама прибавила:

— Не забудьте утром прийти ко мне за молоком. Настоящие бродяги всегда так делают.

Когда мы прощались с мальчиками, Лассе сказал:

— Спите спокойно... если сможете. В прошлом году на том сеновале видели гадюку. Теперь мы узнаем, живет ли она там и в этом году.

А Боссе сказал:

— Может, живет, а может, и нет. Но уж полевых мышей там видимо-невидимо, это точно. Бр-р, они такие противные!

— Бедные детки, — сказали мы мальчишкам. — Если вы так боитесь маленьких полевых мышек, лучше вам вернуться домой и лечь в свои постельки!

И мы ушли, взяв попоны и бутерброды. На дворе было еще светло, но на сеновале уже почти ничего не было видно.

— Чур, я в серединке! — крикнула я.

И мы улеглись на сено. Пахло оно изумительно, но зато очень сильно кололось.

Мы лежали и разговаривали про настоящих бродяг, которые всю жизнь ночуют на сеновалах. Анна не сомневалась, что это должно быть приятно. Спать нам нисколько не хотелось, и мы решили поесть. Надо было съесть бутерброды, пока на сеновале не стало совсем темно. А темнело быстро. Вскоре мы уже не могли разглядеть даже собственные руки, хотя держали их прямо перед глазами. Я радовалась, что лежу в серединке, потому что на сеновале вдруг что-то подозрительно зашуршало. Анна и Бритта придвинулись ко мне поближе:

— А что, если сюда придет настоящий бродяга? Возьмет и не станет ни у кого спрашивать разрешения, — прошептала Бритта.

Мы притихли. И тут раздался вой. Жуткий вой! Как будто завыла тысяча привидений. Просто не понимаю, как мы не умерли от страха. Но мы не умерли. Зато мы заорали. Если бы вы только слышали, как захохотали Лассе, Боссе и Улле! Конечно, это выли они. И шуршали сеном тоже они, когда подбирались к нам поближе. Бритта сказала, что пугать людей опасно, потому что когда человек испугается, у него в жилах может застыть кровь, и она обещала пожаловаться на них маме. Но Лассе сказал:

— Подумаешь, мы же пошутили!

А Боссе добавил:

— Ябеда соленая.

Анна сказала, что она даже чувствует, как у нее в жилах уже немножко застыла кровь.

Наконец мальчишки ушли на свой сеновал. Мы посовещались, стоит ли прокрасться туда и тоже напугать их, но нам уже очень хотелось спать.

Разбудил нас петух и еще холод. Мы застыли, как ледышки. Который час мы не знали, но были уверены, что давно пора вставать. Возле нашего дома мы увидели Лассе, Боссе и Улле. Они тоже замерзли, и мы все побежали к нам на кухню греться. Оказалось, что дома еще спят. Часы показывали половину пятого. Вскоре у Агды зазвенел будильник. Она встала доить коров. И накормила нас всех парным молоком с булочками.

А потом я пошла спать. По-моему, люди очень умно делают, что спят в кроватях. Все-таки это удобнее, чем на сеновале!



МЫ С АННОЙ РЕШАЕМ УБЕЖАТЬ ИЗ ДОМУ

Больше всех я люблю играть с Анной. Мы с ней придумываем разные игры, о которых никто, кроме нас, не знает. Иногда мы играем, будто мы взрослые, и ходим друг к другу в гости. Анну зовут фру Бенгтссон, а меня — фру Ларссон. Анна делает неприступный вид и говорит, как важная барыня. Я тоже стараюсь говорить по-взрослому. Иногда мы играем, будто фру Бенгтссон и фру Ларссон ссорятся. Тогда Анна говорит:

— Будет просто прекрасно, фру Ларссон, если вы заберете домой своих несносных детей!

А я ей отвечаю:

— Я считаю, фру Бенгтссон, что ваши дети еще более несносные, чем мои!

Потом они мирятся, ходят вместе по магазинам и покупают шелк, бархат и конфеты. Мы нарисовали игрушечные деньги и покупаем все на них. И мы очень боимся, что мальчишки услышат, как мы играем во фру Бенгтссон и фру Ларссон, и станут над нами смеяться.