Дьявольский вкус смерти   ::   Серова Марина

Чтобы не поддаться искушению отведать ароматно пахнущего варева, я отправилась к соседке.

Не успела я подойти к ее комнате, как дверь распахнулась. По взволнованному лицу соседки было видно, что она с нетерпением меня поджидала. Услужливо предложила мне стул, который, как и вся обстановка, отличался большей солидностью, нежели мебель Самохвалова.

Душечка засуетилась вокруг меня с предложением откушать чаю с пирожками.

— Надеюсь, пирожки не с грибами? — поинтересовалась я, беспокоясь о своем драгоценном здоровье.

Душечка намек поняла.

— Ну что вы! Одни — с мясом, другие — с рыбой.

Я милостиво разрешила себя накормить, для большей интриги добавив к выражению своего лица налет таинственности.

Узнав о том, что мою собеседницу зовут Варварой Николаевной, и не забывая поглощать пирожки, я сообщила ей свою «легенду»: что являюсь корреспондентом «Тарасовских вестей» и мне поручено написать статью о выдающемся учителе и человеке Самохвалове В.И. На последних словах я почему-то закашлялась, и на глазах у меня выступили слезы.

Внимательно изучив предложенное мной удостоверение, Душечка в растерянности уставилась мне в лицо. Видимо, выудить из памяти что-то, соответствующее понятию «выдающийся учитель и человек», ей было не так-то просто. Чтобы вывести Варвару Николаевну из раздумий, я конкретизировала задачу:

— Мне нужно узнать немного о семье Василия Ивановича, как складывались его взаимоотношения с соседями, независимо от того, хорошими они были или плохими.

Душечке стало полегче.

— Я скажу, что я о нем думаю, — решилась она. — Не знаю, может, учителем он был шибко хорошим, но как человек…

Женщина покачала головой.

— Региночка, бедная, сколько ей терпения нужно было с ним! Угодить ему было просто невозможно! Похоже, что все люди, в том числе и жена, его раздражали. А ведь Регина такая тихая, скромная.

То, что Душечка записала бывшего учителя в диаспору мизантропов, меня не удивило.

— Как относились к нему другие соседи? — стала подкидывать я ей наводящие вопросы.

— В 61-й квартире хозяева не живут. Мужчину парализовало, и дочь забрала его к себе.

— Надеюсь, парализовало не благодаря Василию Ивановичу?

Я вообще-то пошутила, но Душечка восприняла вопрос всерьез.

— Нет, что вы, он здесь ни при чем. Это уж лет шесть назад было. А квартиру он дочери запретил продавать. Сказал, чтоб только после его смерти. Вот она и пустует. А с тетей Томой Рудухиной у Самохвалова затяжной конфликт еще с тех пор, как он мужа ее засадил.

— За что засадил-то? — будто из чистого любопытства поинтересовалась я, дожевывая последний пирожок и сообразив, что речь идет о «даме» с собачкой.

— Я здесь тогда еще не жила… Это было лет двадцать назад. Могу только рассказать то, что слышала…

Получив одобрительный кивок с моей стороны, рассказчица продолжила:

— Муж у Рудухиной любил к бутылке прикладываться, а по пьяни буйным становился. И как-то раз по пьяной лавочке стал с ножом за Томкой по коридору гоняться.

Голос Душечки был таким взволнованным, будто все происходило у нее на глазах.

— А у Василия Ивановича Катька еще маленькая была и с соседскими детьми в коридоре играла. А тут пьяный мужик с ножом носится… И так как эти разборки были не первый раз, то он и подал на Рудухина в суд. В итоге дали тому два года «химии». На этой почве он совсем спился, и когда у матери своей с частного дома снег чистил, упал с крыши и ударился головой о какую-то железяку. Томка с сыном одна осталась. С тех пор они с Самохваловым и враждовали. Если б не Региночка, то здесь и поговорить-то было бы не с кем, — резко свернула на свое «больное» Душечка. А поговорить она явно любила.