На маленьком кусочке Вселенной   ::   Титаренко Евгений Максимович

Но потом все же села, плотно обтянув юбку вокруг ног, и опять занялась ветками.

– Что, ближе к дому разве ковыля нет? – спросил Димка.

– Есть, – сказала девчонка. – Но это моя поляна.

– Как это – твоя?..

Девчонка поглядела на него:

– Потому что здесь никто не ходит.

– Мало ли… полян всяких. – Димка пожал плечами.

Она в ответ на это сдвинула брови, потом, отложив букет и обхватив колени руками, долгим взглядом посмотрела в глубь оцепеневшего под зноем леса. Волосы на голове у нее выгорели, а брови – нет и были темные, цвета косы.

– То всякие, а это – моя, – повторила она.

– Тебе ее выбирали?.. – неуверенно съязвил Димка.

– Сама выбрала.

– А зачем?..

Обернувшись, девчонка секунду-другую внимательно смотрела на него.

– Если мы не поссоримся, я тебе расскажу когда-нибудь.

– А чего нам ссориться? – сказал Димка. – Что мы, дети?

Она опять поглядела на лес, подумала, теребя в пальцах ромашку.

– Просто… Хорошо, когда есть свое что-нибудь. У меня, например, дерево свое – дуб. Я прихожу – и мы как знакомые. Потом вот поляна. А еще есть озерцо. Там все лето утка жила. Маленькая такая… Тебе, например, все равно: лес и лес… – Девчонка снова поглядела на Димку. – А мне не все равно. У меня тут знакомые. Понял?

Димка понял.

– Возьми и ты выбери что-нибудь, – сказала девчонка.

– Да я ж тут в первый раз, – неожиданно для себя признался Димка. – Разве что камень? – Он потрогал рукой шероховатую поверхность камня.

– Камень? – переспросила девчонка. И до того весело засмеялась вдруг, что Димка тоже невольно заулыбался в ответ.

– Но он же на моей поляне! – сказала девчонка. Потом задумалась, перестала смеяться. – Ну, если, конечно, он тебе нравится… Знаешь, ладно, – согласилась она, – камень я отдам тебе. Но если что… могу взять назад! – Она быстро склонилась, чтобы глянуть в глаза Димке, и кончик косы ее при этом лег на траву. – Понял?

– Понял, – сказал Димка. И, воодушевляясь, добавил: – А я разрешаю тебе за это сидеть на моем камне!

Девчонка снова тихонько засмеялась.

Потом взяла свой букет и с прежней серьезностью начала перекладывать с места на место кустики ковыля.

Разговор прервался, и уже скоро, в затянувшемся молчании, его нужно было начинать как бы сначала.

Димка вовсе не стал уверенней оттого, что сидел теперь на собственном камне.

– А может, ты после будешь смеяться над тем, что я тебе рассказала? – строго спросила девчонка.

– С чего это я?.. – Димка тряхнул головой и наконец-то задал вопрос, который с самого начала вертелся у него на языке: – Как тебя зовут?

– Ксана… – сказала девчонка, наклонясь над букетом, чтобы перевязать его стеблем подорожника.

И Димка не видел при этом ее лица.

– А меня зовут Димка, – сообщил он, забыв, что учительница Надежда Филипповна уже представляла его.

– Вообще-то у меня имя Оксана, но все зовут Ксаной. И ты так зови, если хочешь. Ладно? – Она уставилась на Димку глаза в глаза.

Димка кивнул.

… На опушку она вывела его чуть приметной тропинкой и, чтобы тот не забыл дороги к разноцветному камню, поясняла все время:

– Здесь – прямо вон на ту липу!.. Овражек чтобы справа был…

На опушке задерживаться не стали, прошли по дороге до спуска, откуда как на ладони была видна вся Ермолаевка, а поселок Шахты, если бы долететь до него по воздуху, казался и вовсе рядом.

Тут Ксана остановилась.

– Давай я тебя на велосипеде подвезу, – предложил Димка.

– Нет… – Она поглядела в землю и носком прочертила в пыли какую-то замысловатую линию. – Нельзя… – сказала она, поднимая глаза.

И Димка увидел, что на щеках у нее сквозь загар проступил румянец.

– Ну, как хочешь, – ответил Димка, потому что надо было как-то ответить.

– Да нет… – сказала Ксана, еще более смущаясь. – Ну просто нельзя мне… Вот, – заключила она.