Перышко и лосось   ::   Пино К

Островок был небольшой, около четырех квадратных километров, и Перышко осмотрел его, не очень утомившись и не изранив ноги. Здесь было все, о чем мог мечтать потерпевший кораблекрушение!

Посреди острова возвышалась поросшая зонтообразными соснами небольшая горка с маленькими гротами, устланными, точно ковром, мелким песочком, где можно было прилечь и так чудесно отдохнуть.

Около одного грота из расщелины скалы бил холодный прозрачный ключ. Вода образовала там маленький пруд, на котором пестрели кувшинки всевозможных оттенков.

А из прудика вытекал ручеек и бежал по вырытой им лощинке вниз, к самому морю.

Это место особенно понравилось Перышку, оно сплошь было покрыто плодовыми деревьями. Высоко-высоко виднелись кокосовые орехи, пониже росли финики и ананасы, а еще ниже - апельсины, их легко можно было достать рукой.

Мне могут возразить, что такие плоды редко растут рядом, но не надо забывать, что этот островок был единственным в своем роде, почему лосось и выбрал его для Перышка.

Перышко любил поесть и жадно набросился на фрукты, радуясь, что не слышит над ухом голоса невестки: "Ты слишком много ешь! Ты заболеешь. Ты не знаешь, что нам стоит прокормить тебя. Сразу видно, что не ты платишь по счетам лавочника".

В этом волшебном краю всего было в изобилии. Жаль только, что по сравнению с тем, что оставалось, съесть можно было так мало!

Пройдя лощинку и обогнув холм, мальчик вышел на широкую и светлую зеленую лужайку, слегка позолоченную солнцем. Она отлого спускалась к морю со стороны, противоположной тому месту, где высадился Перышко. Вот где чудесно можно побегать!

Дальше начиналась каменистая местность, покрытая тощим кустарником. Мальчик решил осмотреть ее завтра.

Усталый от прогулки. Перышко повернул обратно, миновал плодовый сад и вошел в один из гротов. Там он и провел вторую ночь.

Рано утром его разбудило пение. Это птицы приветствовали Перышко. Накануне они были встревожены и молчаливы, но сегодня вид маленького мальчика, мирно спящего в гроте у самого входа, успокоил их, и пернатые, покинув гнезда, собрались со всего острова, чтобы приветствовать гостя.

Когда мальчик встал и вышел из грота, птицы слегка посторонились, давая ему дорогу.

Навстречу Перышку выступила самая большая птица, яркое оперение которой напоминало палитру вдохновенного художника. Она вежливо поклонилась гостю, трижды опустив перед ним свой перламутровый клюв.

- Я король птиц этого острова и говорю тебе от имени всех - милости просим к нам. Мне следовало бы произнести свою речь на человеческом языке, но я плохо знаю его. Поэтому мы лучше споем в твою честь одно из моих последних произведений. Я композитор, и не без таланта.

Король приосанился, еще раз поклонился гостю и, повернувшись, властным движением призвал своих подданных к тишине. Он даже метнул строгий взгляд на маленькую серо-голубую пичужку, которая пискнула, пробуя голос.

Стало так тихо, что жужжание комара показалось бы шумом мотора.

Король поднял правую лапку и начал дирижировать. Никогда Перышко не слыхал такого изумительного хора. Замогильные басы грузных попугаев перекликались с высокими, кристально-чистыми голосками крошечных голубых, цвета лаванды птичек с темно-синими полосками.

Когда птицы кончили петь, Перышко стал им аплодировать, что очень удивило хозяев острова. Затем мальчику пришла в голову неудачная мысль - в знак признательности спеть птичкам старую-старую колыбельную песенку, которой Эмма убаюкивала детей. Впрочем, он скоро замолчал, видя, какое странное впечатление произвело его пение. Птицы изнемогали от хохота. Маленькая серо-голубая пичужка упала на спину, подняла вверх лапки и буквально задыхалась от смеха. Один король пытался сохранить свое достоинство.

- Можно только удивляться тому,- сказал он Перышку,- что ты умеешь петь так фальшиво.