Пешком над облаками   ::   Садовников Георгий

Не успели мы с внучкой расцеловаться как следует, как раздался молодой голос капитана:

- Эй, юнга, долго мы еще будем вас ждать? Он крикнул так грозно не потому, что сердился на меня, а потому, что капитан должен то и дело воспитывать юнгу.

Я быстро взбежал на борт, и капитан крикнул:

- Боцман! Проверить: нет ли на борту переодетых пиратов! Не проникли ли к нам на судно диверсанты какого другого сорта, чтобы сразу чинить нам препятствия!

- Капитан! Мы осмотрели все! Нет ни пиратов, ни других диверсантов, способных тотчас чинить нам препятствия! - доложил боцман, едва скрывая разочарование.

- Ну, а такие, чтоб не сразу? Потенциальные? - спросил капитан.

- Увы, - ответил боцман, разводя руками.

- Жаль, - проговорился капитан и, вздохнув, подал команду: - Все же отдать швартовы!

Я и матросы щедро отдали швартовы, а люди на пирсе с благодарностью приняли их.

- Полный вперед! Скорость сразу двадцать узлов! - приказал капитан, и наш буксир под одобрительные возгласы зрителей и гудки кораблей поплыл к выходу из бухты.

Свободные от вахты члены команды тотчас спустились в машинное отделение вязать узлы, а в моей душе появилось ощущение, что именно в это время крайне необходимо случайно забрести на корму. И точно: сейчас же луна решила затмить солнце, и порт погрузился в подозрительные сумерки. Я отправился туда, куда меня тихонько подталкивала судьба, и увидел долговязую, худую фигуру в засученных по колено джинсах и оранжевой футболке. Незнакомец был бос. Он только что вылез из моря, с него еще ручьями стекала вода. Одной рукой незнакомец поддерживал тяжелые от впитанной воды джинсы, в другой тускло блестели длинные портновские ножницы. Его седые космы были нечесаны, а клочья свалявшейся бороды напоминали старую щетку.

Он повернул голову, и я тотчас узнал его. Это был мой давний противник известный туапсинский хулиган Пыпин, который вот уже целых пятьдесят лет наводил ужас на школы и родителей, очень плохо влияя на детей.

На ближнем пирсе замелькали темные фигуры людей с музыкальными инструментами. Это был симфонический оркестр Комитета по делам кинематографии. Пыпин приглашал его каждый раз, когда собирался совершить особенно тяжкий поступок. Он хотел, чтобы оркестр силой своего искусства подчеркивал весь драматизм его преступления. "Желаю, чтобы у меня было как в кино", - говаривал Пыпин.

Дирижер постучал палочкой по пюпитру и объявил своим музыкантам: "Тема: Преступление под покровом солнечного затмения".

Оркестр заиграл очень тревожный мотив, и Пыпин с ножницами наперевес двинулся крадучись к тросу, который удерживал рвущийся в небо баллон.

А с пирса доносился голос дирижера, направлявшего своих музыкантов:

- Мрачно... Мрачнее... Еще мрачнее! Совсем зловеще!

- А теперь мой ход, семья и школа! - цедил сквозь зубы хулиган. - Пусть ваши дети останутся без новых игрушек. Не имея игрушек, они будут шляться по улице, не зная, куда себя деть, и вот тут-то я научу их курить и не слушаться старших.

Злоумышленник поднес ножницы к тросу. Над бухтой рассыпалась дробь барабана.

- Что вы делаете, Пыпин? Вы же так перережете трос, - произнес я с самым искренним удивлением.

Пыпин выронил ножницы за борт и, крикнув: "Дяденька, это не я!" плюхнулся вслед за ножницами в море. Передо мной мелькнули его желтые пятки.

Дирижер оглянулся через плечо и, заметив меня, взволнованно крикнул оркестру:

- Появились светлые силы! Добро торжествует! Теперь бодро! Оптимистично! Совсем триумфально!

Одновременно с радостными аккордами музыки вновь засияло солнце и на бухту вернулся ясный солнечный день.

Я поискал глазами бежавшего диверсанта. Его голова скрылась за бурунами, потом он вылез невдалеке на мол, подбежал к бульдозеру, оставленному нерадивым шофером, прыгнул в кабину и укатил за гребень высокого берега.

А я присоединился к товарищам, вязавшим узлы.