Пират, еще один   ::   Полторак Егор

---------------------------------------------

Полторак Егор

Пират, еще один



Егор Полторак

Пират, еще один

1

В одном городе в одном доме у одной реки жили-были одна мама и один сын. Маме было двадцать семь лет, а сыну семь. На носу у него были круглые очки, и левое стекло их было треснутое. Жили они неплохо.

Мама работала в гипроинституте через реку, до которого ей приходилось добираться сорок минут с двумя пересадками, а сын ходил в школу с углубленным изучением английского языка со второго класса. Он закончил первый, и сейчас были каникулы. Июнь.

Маму звали Нина Вадимовна Володина, а сына Колька, по фамилии Бизухин. При посторонних мама называла его Коля, а так - старик Биз. Если он, конечно, не расстраивал ее - ну, не приносил домой бездомных и соседских кошек, собак, воробьев, гусениц, шмелей, синяков и продранных штанов. Но было одно. Было одно обстоятельство, которое маму чрезвычайно тревожило. Потому что вот: Старик Биз рос, конечно, тихим мальчиком, не очень-то дрался, маленьких почти не обижал, к девочкам никак не относился. По вечерам перед сном после ванны он садился в полосатой пижаме за свой письменный столик за своей ширмой и рисовал и писал на больших листах чертежной бумаги в желтом свете настольной лампы. Минут сорок пять - это было его время.

Он рисовал и писал и размахивал руками и болтал ногами и грозно подавал грозные морские команды: "Свистать всех наверх! Лопни моя селезенка! На абордаж! Подтянуть бом-бром-блюм-таксель-траксель-тарарах!!!"

Когда Колька засыпал, умаявшись, мама рассматривала море, корабли, бандитские рожи, чаек, острова и сокровища, которые нарисовал сын.

А он во сне беспокойно ворочался под своим одеялом и вскрикивал: "Триста фунтов тому, кто первым пробьется на бак!" И другие ужасные обещания. И Колька откатывался от волнения к краю постели, хотя всегда старался заснуть, плотно прижавшись к стене спиной, чтобы не подобрались враги.

Мама вздыхала и качала головой. Пробовала настойчиво-заинтересованно расспросить сына насчет этих криков и рисунков, но Колька прятал лицо и бубнил, что это он играет. Это игра такая.

- Ох-ох-ох, - вздыхала мама и шла на работу. И чайки взлетали над волнами реки, рассказывая о том, что рядом море.

Мамина приятельница на работе Людмила Александровна советовала:

- К врачу его сводить надо. Это все нервы виноваты. Он у тебя очень нервный, наверно. Своди, своди, хуже не будет. Или мужика ему заведи. Что ты одна-то? От нервов?

- Боюсь я, - говорила мама, - Коля у меня застенчивый. Так живем мы вдвоем... вроде ничего. А?

- Нет! Когда в доме мужик есть, ребенок по-другому растет. Они там пилят, строгают, там кафель клеют, я на кухне радио слушаю, борщ варится, ну! Вот у тебя ведь... этот детей любит?

- Я не знаю, Олег не говорит. Он и не спрашивает даже о Коле. Нет. Лучше к врачу свожу.

В тот день юго-западный ветер гнал в реку воду из залива. Капли дождя летели вдоль земли на северо-восток. Мама смотрела сквозь большое стекло, запятнанное дождем, на свой дом, огромный, серый, завернувшийся от реки дальше и внутрь. Окон квартиры отсюда она не видела - окна выходили в узкий переулок, где стояли ребристые баки с мусором. Слава богу, хоть четвертый этаж - не очень воняет даже летом, и пьяные в окна не заглядывают. И школа во дворе, дорогу переходить не надо. Вот и к врачу идти сегодня. Люда говорит, что от картинок до Аляски в товарняке один шаг. Возьмет и сбежит, и привет! А там может произойти все. О господи...

Колька, давший честное слово, что будет весь день сидеть дома, ждать маму, чтобы идти к доктору, стоял на набережной, внизу, у самой воды, и Юго-западный ветер раздувал его волосы.