Приключения Гвоздика   ::   Парка Габриэлла

Тут раздался голос Перлины (от лекарства ей сразу стало лучше).

– Гвоздик не вор! Он самый лучший мальчик в мире!

– Да, да, – хором подхватили бедняки, – он помогает нам и любит нас. Он не может быть вором!

Но Гвоздик не хотел причинять неприятностей своим друзьям: он отстранил их и выступил вперёд.

– Вот я, – сказал он, – я добровольно сдаюсь в ваши руки, но повторяю: я не виновен!

Перлина, как на пружинке, выскочила из домика-сундука.

– Если вы арестуете Гвоздика, арестуйте меня тоже!

Но Гвоздик шепнул ей на ухо:

– Нет, ты беги и расскажи обо всём папе Пилукке. Он в цирке, в городе…

– Хорошо! – ответила Перлина. Мужество снова вернулось к ней, и она на прощанье крепко обняла своего друга.

Когда Гвоздика увели, Бамбо и остальные бедняки окружили Перлину.

– Мы поможем тебе скорее попасть в город. – Они тут же соорудили самокат. Перлина вскочила на него, закричала: «Ду-ду-ду!» – подражая пожарной машине, и покатила в город к папе Пилукке.

Можете себе представить, как изумились все актёры, когда с молниеносной быстротой в цирк на самокате неожиданно въехала Перлина.

Мы уже говорили, что без Гвоздика всё в цирке пришло в упадок. Ридарелло непрерывно плакал, и, конечно, это никому не было смешно; у Нуволино и Нуволетты сердце отяжелело от печали, и они не могли больше летать по воздуху; Ромпиколло и лилипуты были так огорчены, что у них не хватило духу работать. Даже львы – ведь они по-своему тоже любили Гвоздика – похудели от тоски. Они ненавидели Мустаккио и бастовали, не желая ничего делать без своего любимого укротителя.

Появление Перлины подействовало на всех как электрический ток; папа Пилукка бросился целовать её, словно родную дочь, а остальные окружили её и забросали вопросами:

– А где же Гвоздик? Где ты его оставила?

Когда они узнали, что случилось, то громко разрыдались, и даже у самого директора выступили на глазах слезы.

Только Оп-ля, очень смущённая, стояла в стороне.

– Слезами горю не поможешь, – сказала Перлина. – Для того, чтобы Гвоздика оправдали, надо найти настоящего вора.

Но как это сделать? Где найти его?

Пилукка задумался на минутку, а потом заявил:

– Я скажу, что я украл кассу, тогда моего сыночка отпустят на волю.

Это было так трогательно, что Оп-ля, которая не могла больше спать по ночам от угрызений совести, вдруг закричала:

– Виноваты во всём я и Мустаккио. Это он спрятал кассу в фургон Гвоздика, а меня заставил молчать… Гвоздик не должен расплачиваться за преступление, которого не совершил!

На минуту все онемели от изумления, потом Ридарелло крикнул:

– Смотрите, Мустаккио убегает!

В один момент все набросились на Мустаккио, и десять рук так крепко схватили его, что он не мог больше двинуться с места.



ГЛАВА XXVI

СУД, ПРИГОВОР И СЧАСТЛИВЫЙ КОНЕЦ



Закованный в цепи Гвоздик предстал перед судом. Судьи, в париках, закутанные в судейские тоги, дремали в мягких креслах.

Прищурив глаз и удерживая зевоту, председатель спросил:

– В чём обвиняется подсудимый?

– Этот человек украл кассу цирка! – гаркнул в ответ Дальновидный. – Осудите его!

От такого крика председатель окончательно проснулся, почесал себе голову под париком и спросил:

– Как, разве эта «штука» – человек? Я никогда ещё не видел таких людей.

– По-моему, это машина… – осмелился произнести секретарь, водрузив себе на нос пару огромных очков.

Но прокурор – он считал себя великим учёным – перелистал толстую книгу, с которой никогда не расставался, и с уверенностью заявил:

– Ничего подобного! Это просто закоренелый преступник. А что значит закоренелый? Это значит затвердевший, как мозоль, крепкий, как железо.