Про рыжую Таюшку   ::   Черемнова Тамара

— Доктор, посоветуйте, как нам сказать ей про отца, — попросил дядя Коля. — Она упорно не узнаёт его, ну ни в какую не узнаёт, а волновать её нельзя. Может, вы как-то поможете нам?

— Ну, с этим она сама справится, — заверил усатый врач. — Она бойкая девочка, не каждый ребёнок способен броситься под град камней. Храбрая рыженькая кроха, — уточнил он и ушёл.

— Мамочка, разве у нас и собачка есть? — удивилась Таюшка, услышав краем уха взрослый разговор.

— Да, у нас дома поселился Тайфун, большой и умный пёс, — сказала мама. — Мы же собирались завести собаку, вот и завели. Причем сразу взрослую и такую, чтобы могла охранять тебя на прогулках.

— А вдруг этот большой пёс укусит Рыжика? — испугалась Таюшка.

— Нет, Тайфун любит Рыжика, Рыжик теперь спит верхом на Тайфуне. И Тайфун будет присматривать за тобой, чтобы ты не лезла в драки, — пообещала мама. — И ещё: ко мне приехал мой муж, — робко добавила она.

— Какой ещё муж? А мой папа куда пойдёт жить, когда найдётся? — От такой новости Таюшка даже рот открыла и тут же приготовилась обидеться на маму.

— А ты посмотри на него внимательно, может, узнаешь в нём нашего папу, — увещевала мама, показывая глазами на дядю Витю.

— Он лысый и старый, — заупрямилась Таюшка, — а мой папа с волосами и молодой.

— Это он голову побрил, Таюшка, а так это мой настоящий друг Виктор Лужин, — подключился дядя Коля. — Я бы никогда не стал тебя обманывать, Таюшка! Ты присмотрись хорошенько. Даю слово, что это твой папа.

— Не-е-ет! — упрямилась Таюшка. — Он с бородой, а у моего папы нет бороды.

— Витёк, немедленно сбрей бороду, иначе родная дочь тебя так и не признает, — хохотнул дядя Коля.

— Таюшенька, подвинься ко мне поближе. Видишь, сколько у меня шрамов, — сказал дядя Витя, — поэтому я сбрил волосы с головы и отрастил бороду. Одни шрамы надо ещё лечить, а другие уже можно закрывать, чтобы люди не пугались.

Таюшка боязливо приблизилась к человеку, преждевременно постаревшему в плену. А ведь этот человек столько лет всей душой стремился домой и весь свой плен мечтал ещё хоть разочек увидеть свою рыжую дочурку!

— Вот, дочка, посмотри, что в моей бороде прячется.

Дядя Витя раздвинул бороду, и Таюшка увидела шрамы, много-много шрамов, и не только в бороде. Шрамы были по всему лицу, на голове, на руках, на шее. Таюшке стало жалко этого старого и лысого, и она принялась гладить шрамы своими пальчиками. Она гладила лицо, голову, руки дяди Вити, а у того из глаз потекли крупные слезы. Таюшка вытирала их своими тёплыми лапочками и приговаривала:

— Не плачьте, дядя Витя, не плачьте… Уже хорошо то, что вернулись с войны. И мой папа тоже найдётся и вернётся.

— Ну вот, опять за свое! Таюшка, это же твой настоящий папа, — стал уверять её дядя Лёша. — Ну-ка всмотрись в его лицо. Ведь это же то самое лицо, что на фотокарточке, что стоит у тебя в комнате, на столе, в рамочке…

— Не знаю я, — недоверчиво и растерянно прошептала Таюшка, силясь вспомнить лицо на карточке.

— Ничего, она меня потом узнает, — сказал дядя Витя и взял Таюшку на руки.

Таюшка и вправду не помнила папиного лица на домашнем фотопортрете: это лицо как-то размылось в её памяти, стало нечётким, неясным. Она пригрелась на коленях у отца, которого по-прежнему считала чужим дядей Витей, и задремала после такого бурного для неё дня. Не слышала она, как уложили её в постель, как уходила домой из её палаты счастливая мама, обняв не менее счастливого папу, и как потом мама вернулась. Её разбудил мамин голос:

— Вставай, Таюшка, я уже успела сбегать домой и приготовить ужин, пока ты спала. Накормила Рыжика с Тайфуном и дядю Витю.

Она заставила Таюшку поужинать, поправила её постель. Медсестра сделала Таюшке укол, и Таюшка быстро провалилась в сон.