Серебряный герб :: Чуковский Корней Иванович
Страница: 4 из 13 | |||
| ||||||||||||||
| ||||||||||||||
КАТЕГОРИИ КНИГПОСЛЕДНИЕ ОТЗЫВЫ О КНИГАХМихаил (19.04.2017 - 06:11:11) Антихрист666 (18.04.2017 - 21:05:58) Ладно, теперь поспешили вы... (18.04.2017 - 20:50:34) Роман (18.04.2017 - 18:12:26) АНДРЕЙ (18.04.2017 - 16:42:55) СЛУЧАЙНОЕ ПРОИЗВЕДЕНИЕЯ не жалею ни о чём, 31.08.10 - 11:25 Хотите чтобы ваше произведение или ваш любимый стишок появились здесь? добавьте его! |
Это придавало ему вид удрученного грешника, переживающего муки раскаяния.
Попу Мелетию его покаянная поза понравилась: поп Мелетий любил плачущих, покорных, униженных. Он прищурил глазок и залюбовался тоскующим Зуевым, как художник картиной. И благосклонно произнес: - Да-да-да! - Четыреста двенадцать, - еле слышно сказал мне Зуев, сохраняя ту же лицемерную позу страдальца, плачущего о своих прегрешениях. - Врешь! - возразил я запальчиво. - Не четыреста двенадцать, а двести четырнадцать! Голос у меня был визгливый, и мое "врешь" прозвучало как выстрел. Мелетий взлохматил бороду. - Сейчас же ступай к доске, - сказал он, - и объяви всему классу о причинах твоего неблагопристойного вопля. - И прибавил внушительно: - Да! Это новое "да" особенно рассмешило меня. - Хи-хи-каешь! - рассердился Мелетий. - Радуешься, что мерзким своим поведением развращаешь благочестивого Григория Зуева! Тут уж засмеялся весь класс. "Благочестивый" Зуев был отъявленный сквернослов и ругатель. Желая показать отцу Мелетию, что я вовсе не так плох, как он думает, что у меня и в помыслах не было развращать "благочестивого" Гришку Зуева, я решил открыть ему всю правду. - У вас, батюшка, - сказал я любезно и вкрадчиво, - есть привычка часто говорить "да-да-да". И вот мне захотелось подсчитать, сколько раз в течение урока... Мелетий не дал мне договорить и, ухватив свою бороду, стал яростно вырывать из нее волоски. Это всегда выражало у него высшую степень гнева: чем сильнее был он рассержен, тем беспощаднее терзал свою бороду. И успокаивался только тогда, когда вырывал из нее два или три волоска. Теперь он вырвал не меньше десятка и, вырвав, сложил их рядком, один к одному, на черном переплете классного журнала, дунул на них что есть силы и заговорил очень медленно, глухим, еле слышным голосом (в минуты гнева голос его всегда опускался до шепота). Он говорил, что он служитель алтаря да-да-да! - и не допустит - да-да-да! - чтобы всякий молокосос - да-да-да!.. Говорил он долго и тем же шепотом, который был для меня хуже всякого крика, потребовал, чтобы я немедленно вышел из класса. Я вышел из класса и стал у дверей... Мелетий продолжал говорить о моих злодеяниях, называя меня каким-то онагром. Что такое онагр, я в то время не знал и тихонько отодвинулся от двери. Близилась большая перемена. В конце коридора зазвякали стаканы и блюдца. Наш гимназический сторож, которого звали Пушкин, расставлял на длинном столе, застланном грязноватою скатертью, бутылки с молоком, колбасу, пирожки, бутерброды. В кармане у меня оказались четыре копейки. Я помчался к Пушкину и купил пирожок. Только что я взял его в рот - динь-дилень! - зазвонил колокольчик, и изо всех дверей стали выбегать гимназисты. Вот и поп Мелетий, придерживая рукою серебряный крест на груди, шествует крупными шагами в учительскую. Я бегу к нему и говорю: - Батюшка, простите, пожалуйста! Но рот у меня набит пирожком, и у меня получается: - Баюа, поие, поауа! Он поворачивает ко мне лохматую голову, и вдруг его чахлые, тонкие губы искажаются ужасом. - Ты... ты... ты!.. - говорит он, задыхаясь от гнева, и хватает меня за плечо. Я гляжу на него с изумлением, и тут мне становится ясно, что теперь мне не будет пощады! Потому что пирожок у меня с мясом! Сегодня же, как нарочно, пятница, а Мелетий тысячу раз говорил нам, чтобы по средам и пятницам, особенно великим постом, мы, православные, и думать не смели о мясе, ибо господь бог будто бы обижается, если мы съедим в эти дни кусочек ветчины или, скажем, говядины. |
ИНТЕРЕСНОЕ О ЛИТЕРАТУРЕ
ТОП 20 КНИГ
ТОП 20 АВТОРОВ
| ||||||||||||
|