Скелеты в тумане   ::   Гусев Валерий

Мужчины обещали хорошую погоду и давали папе советы, как лучше и быстрее добраться до Биологической станции:

– На Медвежий камень не иди, возля него сильно вода течет - может далеко в море снесть. Оставляй по праву руку и, как с его мордой сравняешься, сразу влево бери и прямо держи на южный берег, а посля - по краешку, по краешку. К берегу там не касайся - камня под водой много - как раз в отлив днище побьешь.

Женщины советов не давали, а, подперев щеки ладонями, жалостно смотрели на нас, особенно на Алешку. Потом одна, долго наблюдавшая, как Алешка распоряжается в лодке, признала: «А ничего - малец шустрый. Этот не пропадет и в море», - и все согласно закивали головами в платочках.

Переход нам предстоял действительно очень сложный. Не зря папа все время смотрел в карту. Мы должны были пересечь губу в самой широкой части, фактически выйти в открытое море. Потому что отсюда противоположный берег, где находилась Биостанция, мы разглядеть не могли - только чуть виднелось что-то вдали как длинное синее облако на поверхности моря.

Алешка тоже лез в карту, что-то соображал, а потом заявил:

– Подумаешь! Все ясно. Сначала вверх, а потом влево. Делов-то!

– На север, а потом на запад, - машинально поправил его папа.

Тут прибежал дед Акимыч с красным ухом и сказал:

– Чего там. Давайте я вас на буксире оттарабаню. Я энтот путь с закрытыми глазами знаю. Как свою горницу.

Тут все женщины завыли и стали отталкивать деда от причала и кричать нам:

– Не верьте ему! Или заблудится, или утопит всех! Уходите скорея!

Дед обиделся, но виду не показал и бросил Алешке сверток:

– Держи, малец, подарок от Акимыча!

И мы поплыли. Алешка долго стоял на корме и важно приветствовал провожающих, помахивая ладонью поднятой руки. Как член правительства. Потом неожиданная волна от буксира ударила лодку в борт, Лешка не удержался на ногах и плюхнулся маме на колени. Мама обхватила его руками, и они о чем-то пошептались, а потом стали разворачивать сверток. В нем оказалась настоящая морская тельняшка. Алешка взвизгнул и стал ее примерять. Прямо на куртку. Сначала я ему немного позавидовал, а потом, когда он натянул ее, успокоился: рукава висят ниже колен, а подол - ниже пяток.

– Ничего, - сказал папа. - Хорошая ночная рубашка…



Глава VII

В открытом море

Плыли мы очень долго. Даже немного надоело. И страшновато было. Особенно, когда за кормой исчезли силуэты кранов и растаял в белесой мгле сам остров, а впереди все так же далеко и недосягаемо синел противоположный берег.

Но я все время думал о древних мореплавателях, которые месяцами плыли неизвестно куда без папы и мамы и терпели всякие лишения, а потом их имена навсегда входили в историю мореплавания и великих открытий.

О чем думал Лешка, я не знаю, потому что он скоро уснул в своей длиннополой тельняшке на коленях у мамы. Она осторожно переложила его в каюту. Потом он безмятежно признался: «Я всегда так делаю. Если наступают неприятности, ложусь спать, а когда проснусь - уже все прошло». Хорошая философия.

К счастью, мы скоро проголодались от вольного ветра (и от страха тоже) и обо всем забыли, когда мама достала термос с чаем и сухари. Алешка, конечно, стал крошить сухари за борт для чаек, и, конечно, был наказан. Чайки налетели с голодными криками и кружили над нами, и падали в море, ловко выхватывая из воды сухарные крошки и роняя на палубу и парус свои тяжелые капли. И продолжалось все это безобразие, пока самая умелая и вредная из них не попала прямо в Лешкину кружку с чаем. В виде благодарности за угощение. Алешка обиделся, мама огорчилась и выплеснула чай за борт, а папа принял меры:

– Достань ружье, - сказал он мне, - и вытащи его из чехла.

Я так и сделал - и тут же настала тишина, и чаек будто и не было: в сообразительности им не откажешь.