Учитель истории   ::   Яковлев Юрий

С какого дерева занесло сюда этот лист? Почему от одинокой черепахи веет печалью? Панцирь спасает ее от солнца, от зубов хищников, от ударов, но не может спасти от одиночества...

И тут я почувствовал взгляд, сверлящий меня в спину, и оглянулся. У стены стояли "партизаны". Их, видимо, не интересовали ни скаты, ни другие рыбы. Они смотрели на нас. Молча. Не решаясь заговорить. Не "открывая огня". Что-то притягивало к нам дубровниковских ребят.

Потом они появились в храме, куда не попадал мистраль - теплый ветер с моря, и поэтому было прохладно.

Последний раз мы их видели на подъемном мосту. Я помахал им рукой. Они приветственно подняли над головой оружие. А мальчик в очках поднял книгу.

...Гостиница, в которой мы остановились, называлась "Лапот". Мы тут же переименовали ее в "Лапоть". Лапоть на берегу Адриатического моря! В нескольких шагах от "Лаптя", за углом, был обнаружен маленький винный погребок. Три ступеньки вниз - и соленый дух моря сразу перебивался другим духом, таинственным и терпким, исходящим от потемневших дубовых бочек. Здесь хозяйничал бронзоволикий пожилой человек, который наливал вино с бескорыстным радушием и получал с нас деньги с заметным смущением, как бы извиняясь.

Вино было легким и прохладным. Оно не пробуждало безудержного веселья, а настраивало на элегический лад и служило нам и хозяину погребка переводчиком. Он оказался бывшим партизаном.

Участвовал в битве на Неретве. И звали его совсем по-русски - Данила. Данила поддерживал беседу, а сам не забывал о своих обязанностях: подходил то к одной бочке, то к другой. У содержимого каждой бочки был свой вкус, свой цвет, свой запах. Улучив момент, я спросил Данилу о таинственных "партизанах" старого Дубровника.

- Ах, эти полетарцы! - воскликнул он. ("Полетарцы" - по-хорватски "птенцы"). - Эти полетарцы всегда играют в партизан. В кого же им еще играть?

- Но один из них, - заметил я, - был учителем истории.

- Ив Учителя истории тоже играют, - сказал Данила, и вдруг веселье в его глазах стало угасать. Глаза похолодели. - Вы слышали про Крагуевац? Там за одну ночь фашисты расстреляли семь тысяч мирных жителей. Половина расстрелянных были школьники. Там теперь стоит памятник. Большая римская пятерка из бетона. Дети прозвали эту пятерку - памятник пятому классу... Так вот, там был Учитель истории.

Разговоры моих спутников как-то сами по себе пошли на убыль.

Все стали прислушиваться к рассказу Данилы. Все придвинулись к стойке, за которой он стоял, как за кафедрой. Кто-то отпил из стакана, и глоток прозвучал как выстрел.

- Так вот. Учитель истории возвращался под вечер в Крагуевац.

И немецкое охранение задержало его. То ли немцы пожалели его, то ли не хотели с ним возиться. Но ему сказали: "Уноси ноги. Там тебе будет нехорошо!" - "Там мои ученики!" - возразил Учитель.

"Их скоро не будет. Ни одного! Уходи!" Упрямый Учитель продолжал стоять на своем: "Я учил их. Я должен быть с ними!" Он так надоел немцам, что они решили: черт с ним, если ему хочется умереть, пусть идет!

Он боялся опоздать и всю дорогу бежал, и когда попал в Крагуевац, то еле держался на ногах. А там уже сгоняли людей в колонну. И кричали: "Шнеллер, шнеллер!" И слышался плач детей.

Он был учителем в пятом классе. Он отыскал свой класс. Собрал всех своих учеников. И они построились парами, как строились, когда шли на урок. И к этому пятому классу пристроилось еще много детей, потому что когда рядом учитель, не так страшно.

"Дети, - сказал Учитель, - я учил вас истории. Я рассказывал вам, как умирали за Родину настоящие люди. Теперь пришел наш черед.

Не плачьте! Поднимите голову выше! Идемте! Начинается ваш последний урок "истории".

И пятый класс пошел за своим Учителем.

Вино стало горьким.