Улица младшего сына   ::   Кассиль Лев

Слепящие алмазные вспышки электросварки, видные на много километров, возникали на берегу то здесь, то там, как будто кто-то перекатывал неуловимые капельки ртути, и Володя еще раз твердо сказал себе, что он непременно достанет где-нибудь для Вани новую ртуть вместо упущенной им сегодня так неловко…

Но тут он услышал шаги Вани, шорох бурьяна и стал спешно отползать с холма вниз, чтобы не попасться на глаза приятелю. Володя пятился задом. Из-под него во все стороны прыскали кузнечики, колючий татарник цеплялся за курточку. Володя отползал, не сводя глаз с вершины холма, и вдруг пятки его уперлись во что-то твердое. Он огляделся через плечо и увидел, что он заполз в небольшую расщелину между двумя рухнувшими глыбами ракушечника. Из расщелины тянуло затхлой прохладой. Володя заглянул за камень и заметил, что позади обвалившейся глыбы открывается подземный ход, уходящий в глубь земли. Это был один из давно заброшенных шурфов. Вход в него полуосыпался, рухнувшие глыбы земли почти завалили отверстие, но все же оставался проход, за которым просунувший туда свою голову Володя разглядел тонувшую в сумраке, круто уходившую под землю галерею.

Володя помнил уговор, но шаги Вани раздавались совсем уже близко, а отверстие шурфа как бы само засасывало в себя. Володя решил, что он только на минуточку заберется в темный проход, пока Ваня не пройдет мимо, а потом сейчас же выкарабкается обратно. Он заполз в отверстие галереи и замер там. Но внезапно, когда Володя немножко отодвинулся назад, под левой ногой его оборвался ком земли, и он почувствовал пустоту. Что-то похожее на ощущение, памятное по истории у мола, охватило Володю. Он забарахтался, теряя опору, и, обдираясь об осыпающиеся камни, полетел вниз.

Ваня Гриценко долго лазил меж камней, ища Володю. Наконец он сдался и закричал:

— Вылезай, Володька! Перепрячься. Я опять куликать буду.

Ответа не последовало.

Ваня покричал еще, обшарил все заросли татарника, заглянул во все расщелины меж камней и забеспокоился не на шутку: Володя исчез, словно сквозь землю провалился.

А может быть, он действительно провалился сквозь землю? Эта мысль так перепугала Ваню, что он, перебегая от одного провала к другому, стал заглядывать в каждый, крича в темноту:

— Вовка!.. Где ты? Э-гей, Вовка!.. Если тут — вылазь!.. Чур, не игра! Это против уговора!..

Но Володя не откликался.

Ваня продолжал внимательно осматриваться, ожидая со стороны Володи какого-нибудь сюрприза: вот как выскочит сейчас из-под самого носа, словно перепелка, и застучит у камня. Но тут он заметил помятые кусты татарника с обломанными и оборванными бутонами и, подойдя поближе, обнаружил свежий провал у входа в один из самых заросших шурфов, считавшийся среди мальчиков Старого Карантина заклятым. Превозмогая робость, Ваня подполз поближе, заглянул в провал и закричал:

— Э-ге-гей!.. Э-гей!.. Вовка!..

И вдруг откуда-то снизу из темноты донесся замирающий голосишко:

— Э-эй-эй…

— Ты там?

— Ага, — донеслось снизу. — Только я отсюда никак вылезть не могу.

— А где ты?

— Я сам не знаю где, — отвечал из-под земли голос Володи.

Ваня попробовал было спуститься к товарищу, но, заглянув вниз, ничего не мог разглядеть, кроме тьмы, которая заполняла круто уходивший вниз разрушенный наклонный колодец.

— Ты зачем туда залез?

— Я не сам… Оно тут все провалилось, я и съехал…

— Ну тогда сиди там, а то еще глубже провалишься, а я сейчас за нашими сбегаю.

Ваня знал, что другу его крепко влетит от старших: Володя нарушил строжайший запрет и полез прятаться в шурфы, — но надо же было как-нибудь вытащить его из-под земли! Вот как его угораздило! Здесь еще в прошлом году провалилась корова одного из соседей Гриценко.

Прибежав домой, Ваня не решился сразу сообщить старшим о происшествии.