Дело об обиженных журналистах   ::   Константинов Андрей

Недели через две кочевок с одного конца города на другой я понял, что лучше все-таки ночевать в конторе: диван в нашем отделе имелся, туалет, вода, чайник… Что еще для жизни надо? Компьютер, чтобы тексты писать — вот он, да и не один. Теперь к часам к шести-семи вечера после беготни по городу в поисках достойных освещения сюжетов я спешил в контору и располагался на ночевку.

Кто знает, сколько бы длилось мое кочевье, если бы не Обнорский и Завгородняя.

В тот вечер мы столкнулись с нею в дверях. Светка окинула меня сострадательным взглядом и неожиданно поинтересовалась:

— Володечка, ты мне не составишь компанию поужинать сегодня вечером?

Отчего нет? Не работай Завгородняя в моем отделе, я бы сам охотно положил на нее глаз. В тот день на ней под роскошной чернобуркой (поди, подарок очередного бритоголового воздыхателя на «мерседесе» или БМВ) было нечто воздушное в черно-красных тонах, сквозь которое соблазнительно просвечивали ее впечатлительные формы. Платье ее скорее открывало, чем прикрывало.

— Конечно, Светик, только сумку в агентстве оставлю…

Ужинали мы неподалеку — в недавно открытом на Малой Садовой подвальчике: трактир «Маша и Медведь» называется. Там, посреди зала, действительно медведь (чучело, разумеется) в полный рост с берестяным коробом за плечами, а оттуда кукла Маша высовывается с пирожком в руке. Да и вся остальная обстановка в фольклорном духе: тяжелые деревянные лавки, огромные столы, бармен в косоворотке, официантки в домотканых сарафанах — лепота, одним словом, а уж кухня — вкусно и недорого.

Светка ела немного, налегала на вино. Мы довольно быстро приговорили первую бутылку, затем вторую… В голове зашумело, окружающее подернулось теплой вязкой пеленой.

— Володя, может водки закажем?.. — Завгородняя тоже поплыла от выпитого.

— Не люблю мешать, да и тебе не советую, Светик. — Я, если честно, терялся в догадках, чего это Завгородняя меня ужинать потащила — обычно она других кавалеров предпочитала.

Мы болтали о том о сем, но Светлана, все время старалась увести беседу к теме моей «несчастной семейной жизни» и моих реальных и предполагаемых измен Анюте. Я как-то вяло говорил, что сам виноват. Часам к десяти вечера все было съедено и выпито, и мы вышли на свежий воздух. Светку слегка покачивало, и она вцепилась в мой локоть. Мы дошли почти до входа в метро, когда она умоляющим голосом попросила довести ее до агентства:

— Надо носик попудрить — боюсь, до дома не дотяну…

Что ж, носик так носик. Наша парочка довольно скорым шагом добралась до конторы. Минут пять мы жали на кнопку звонка, прежде чем наш дежурный «пинкертон» Григорий впустил нас внутрь.

— Поздновато, вы, братцы, — он окинул нас ехидным взглядом.

Стоило свернуть нам за угол и оказаться вне досягаемости чужих взглядов, как Завгородняя неожиданно крепко обвила меня руками и горячо зашептала в самое ухо, несколько сбиваясь с мысли:

— Вовка, ты такой несчастный последнее время… Я же вижу, как тебе приходится… Я уже давно на тебя смотрю, я тебя специально решила подпоить и… — мою очаровательную коллегу понесло, и она все крепче прижималась ко мне.

Бывает же в жизни этакое. Я, если честно, и не сопротивлялся — да разве устоишь против такого девичьего напора? Одной рукой крепко обнимая Завгороднюю, я второй нашарил ключи от двери нашего отдела. Горячечно целуясь, мы ввалились в комнату. Шуба слетела со Светкиных плеч под ноги, я, путаясь в рукавах, срывал с себя зимнюю куртку. До дивана было совсем недалеко. Светка выгнула руки за спину, в ее платье что-то треснуло. Затем она рванула на мне рубашку — горохом посыпались пуговицы по паркету…

— Это еще что за блядство?! — рявкнуло в дверях. Вспыхнул свет.

Такого женского крика я еще не слышал. Благо он вибрировал в стенах агентства недолго. Светка обмякла в моих руках и сползла на пол.