В морозный день   ::   Афанасьев Юрий Николаевич

— Так вот чугунку с газом подожжёшь, а он шарах — и ни дома, ни тебя…

— А ты не поджигай, не торопись сразу-то взрываться. Говорят, в Кушеват сначала человек приедет, школу такую откроет. Будет учить, как поджигать газ-то.

— Мне зачем учиться, век уж прожила свой, расписаться кое-как могу.

— Ну и сиди без газу… О чём думала раньше?.. Вот и по радио говорят и в газете пишут — всем надо десять классов кончить, не меньше…

— Так то молодёжи. А газ-то при чём?

— Молодёжи… будет тебе молодёжь дома сидеть, газ поджигать. А он ведь для всяких надобностей нужен — там обед сготовить, тут воды нагреть, где постирать, где посуду помыть.

— Да, удобная штука — газ. Вот ведь непонятно, как его учуяли там, под землёй-то?

— Чего учуять… Земля-то ведь, как кожа, трескается. Один нанюхался, другому рассказал.

— Хватил — «нанюхался»… Да ты его нанюхайся — и больше не встанешь, ядовитый он. Нет, тут всё наука…

Когда Ундре с дедушкой на следующий день вернулись в посёлок, нарту облепили со всех сторон. Всем хотелось узнать, что происходит на буровой. «Солнце Федька искал, — односложно отвечал дедушка Валякси, — а солнце, однако, немножко горячий».

— Вот брехун ещё один выискался, — качали головой некоторые и, недовольные, расходились по домам. Ундре было неудобно за дедушку.

— Почему он так говорит? — ещё раз переспросил Ундре мать. — Ведь это же враньё, аньки.

Мать осуждающе посмотрела на сына.

— Плохие слова от тебя слышу, — укоризненно покачала она головой. — Разве трудно дедушку понять? Валякси — старый человек. В тундре человек живёт, один целый день бывает. С кем он будет говорить? Солнце видит — говорит, снег видит — говорит, звёзды видит — говорит. У дедушки всё живое, и солнце живое…

Ундре задумался. Он вспомнил, как ехал по тундре на оленях. Ехал и пел. А о чём Ундре пел? Да тоже о том, что видел вокруг.

— Дедушка так сказал, потому что есть про солнце сказка одна, — прервала размышления сына мать.

— Аньки, а ты помнишь эту сказку? — встрепенулся Ундре. — Расскажи мне.

— Лучше дедушки не расскажешь, но я попробую вспомнить, — согласилась мать. — Много сейчас по тундре всяких рассказов ходит, где сказка, а где нет. «Видно, такое время пришло, — говорит дедушка. — Лицо обрастает бородой, время — сказкой».

* * *



— Случилось так, что не стало однажды у людей солнца, на котором варили они себе еду. Далеко в тайгу запрятал его брюхатый Хонан, чтобы одному ему оно грело его лягушачий живот.

— Это на солнце-то варили?! — рассмеялся Ундре. — Такого никогда не бывало.

— Если не бывало, зачем мне и рассказывать, — обиделась мать.

— Я больше не буду, нечаянно так получилось, — виновато оправдывается Ундре. — Я думал, что это не сказка, а правда.

— Правильно думал, — отвечает мать. — Чего не знает дедушка, никогда того не говорит… Люди стали вымирать от холода, — продолжала она. — Однако нашёлся один человек, который победил брюхатого Хонана. Но от жаркого солнца сгорела на охотнике одежда, и сам он погиб. Большую вину почувствовало перед ним солнце, сказало: «Буду для всех одинаково светить, летом буду горячим, зимой холодным», — подпрыгнуло и поднялось на небо.

Кружит солнце в тундре, целыми сутками спать не ложится, ищет юношу, которого отблагодарить не успело. Люди говорят: «Лето пришло». Устанет, спать ляжет. «Зима пришла», — говорят люди. Под одним солнцем с тех пор собрался народ, вместе стали жить, не стали таскать солнце по стойбищам…

Вот, наверное, и думает дедушка Валякси, что Фёдор-геолог добрался до того места, где ночует солнце, чтобы зимой немножко тепла у него взять, — отвечает мать Ундре.

Ундре уже не смотрит в окно, он думает о дедушке, о его сказках. Да и сказки ли это? Вот и мать обиделась.