Виктор Вавич (Книга 1) :: Житков Борис Степанович
Страница: 6 из 144 | |||
| ||||||||||||||
| ||||||||||||||
КАТЕГОРИИ КНИГПОСЛЕДНИЕ ОТЗЫВЫ О КНИГАХМихаил (19.04.2017 - 06:11:11) Антихрист666 (18.04.2017 - 21:05:58) Ладно, теперь поспешили вы... (18.04.2017 - 20:50:34) Роман (18.04.2017 - 18:12:26) АНДРЕЙ (18.04.2017 - 16:42:55) СЛУЧАЙНОЕ ПРОИЗВЕДЕНИЕУважаемые господа! Недавно открылся сайт www.yuri-kuzovkov.ru, на котором содержатся тексты и иллюстрации к моим книгам: «Глобализация и спираль истории», «Мировая история коррупции», «История коррупции в России». Предлагаю разместить тексты этих книг в Вашей интернет-библиотеке. Вы можете скачать интернет-версии всех трех книг с сайта www.yuri-kuzovkov.... >> 16.08.10 - 10:00 Хотите чтобы ваше произведение или ваш любимый стишок появились здесь? добавьте его! |
Только за обедом он отворачивался от окон, но чувствовал (он всегда это чувствовал), как там за спиной распирает арестантская тоска тюремные стенки, жмет на кирпич, как вода на плотину. И ему казалось, что он сейчас за обедом, пока что, спиной подпирает тюремные стены. Груня подала первую тарелку отцу. Смотритель налил из расписного графинчика себе и Вавичу. Виктор каждый раз не знал: пить или нет? "Выпьешь - подумает: если с этих пор рюмками, так потом бутылками". Не пить - боялся бабой показаться. Смотритель каждый раз удивленно спрашивал: - Не уважаете? - И опрокидывал свою рюмку. Вавич торопливо хватал свою и впопыхах забывал закусывать. Смотритель ел наспех, как на вокзале, и толстыми ломтями уминал хлеб, низко наклоняясь к тарелке. Груня ела весело, как будто она только того и ждала целый день - этой тарелки щей. Улыбалась щам и, как радостный подарок, стряхивала всем сметаны столовой ложкой. - Ой, люблю сметану, - говорила Груня и говорила, как про подругу. И Вавич думал, улыбаясь: "А хорошо любить сметану!" И любил сметану душевно. Вавич чувствовал поблизости, здесь, на столе, Грунин открытый локоть, и его обдавало жаркой жизнью, что разлита была во всем широком Грунином теле. И он щурился как на солнце, с истомой потягивал плечами под белой гимнастеркой. После второй рюмки Петр Саввич скомандовал Груне: - Убери! Смотритель боялся водки, и Груня каждый раз опускала глаза, когда прятала графин в буфет. Палец ЧАЙ пил Петр Саввич уже сидя на диване, лицом к окнам. За чаем он еще позволял себе не смотреть, а только посматривать. И ему хотелось продлить обеденный отдых и навести разговор на смешное. Он громко потянул чай с блюдечка, обсосал усы и весело обернулся к Вавичу: - Скоро в генералы? Вавич обиделся. Замутилось внутри. "Что это? смеется?" Виктор покраснел и буркнул: - Да я не собираюсь... даже... по военной. Но Петр Саввич уж пошел по-смешному: - По духовной? Аль прямо в монахи? И смотритель сморщился, приготовился хохотать, натужился животом. Груня фыркнула. Вавич не выдержал. Встал. Потом сел. И снова встал, вытянулся. Старик, застыв, ждал и дивился: "Что такое? Почему не вышло?" Но Виктор до поту покраснел: - Господин... Петр Саввич... - сказал Виктор. Сорвался, глотнул и снова начал: - Господин... Груня заботливо смотрела на него, разинув глаза. Вавич обдернул гимнастерку. - При чем тут... смеяться? - Сядьте, сядьте, - шептала Груня. Но у Виктора были уже слезы на глазах. - Если я не стремлюсь по военной, так это не значит... не вовсе значит, что я... шалопай! У смотрителя сразу ушли глаза под крышку, опять нависли усы и брови. - Извините, - сказал глухо, животом, смотритель. - Я не обидеть. А напротив даже... Почему? - почтенно. Я ведь слышал, - изволили говорить: в юнкерское. А если так, я даже рад. Ей-богу, ей-богу! - Сядьте, - сказала Груня громко. Вавич стоял. - На стул! - сказала Груня и дернула Виктора за рукав. Он оглянулся на Груню. Томительным жаром пахнуло на Виктора. Он сел. Ему хотелось плакать. Он смотрел в скатерть, напрягся, не дышал, чтоб не всхлипнуть. Петр Саввич пересел на диван ближе к Виктору и начал глухим шепотом: - Я, простите, сомневался. Какая же это дорога? Верно ведь? Три года в юнкерском. - Смотритель загнул большой палец. Толстый, солдатский. - А потом под-пра-пор-щиком, в солдатской шинели, на восемнадцать рублей, года этак три? А? Груня подсела, налегла пухлой грудью на стол и смотрела испуганно то на отца, то на Вавича. И Вавич сразу понял всем нутром, что все, все кончено. Кончено с погонами, с офицерской кокардой. Потому что старик обрадовался, что по штатской. И Виктор обвис. Как будто внутри повисло и хлябает что-то холодное, мокрое. |
ИНТЕРЕСНОЕ О ЛИТЕРАТУРЕ
ТОП 20 КНИГ
ТОП 20 АВТОРОВ
| ||||||||||||
|