Выстрел :: Рыбаков Анатолий Наумович
Страница: 13 из 15 | |||
| ||||||||||||||
| ||||||||||||||
КАТЕГОРИИ КНИГПОСЛЕДНИЕ ОТЗЫВЫ О КНИГАХМихаил (19.04.2017 - 06:11:11) Антихрист666 (18.04.2017 - 21:05:58) Ладно, теперь поспешили вы... (18.04.2017 - 20:50:34) Роман (18.04.2017 - 18:12:26) АНДРЕЙ (18.04.2017 - 16:42:55) СЛУЧАЙНОЕ ПРОИЗВЕДЕНИЕЯ не жалею ни о чём, 31.08.10 - 11:25 Хотите чтобы ваше произведение или ваш любимый стишок появились здесь? добавьте его! |
А французы, между прочим, отличаются вежливостью.
Витька поднес к его носу кулак: – Я тебе покажу вежливость! Миша был комсомольский активист, но он был арбатский, вырос в этом доме, знал законы и повадки улицы. Он схватил Витькину руку и вывернул ее. Витька выдернул руку и бросился на Мишу. Ответом ему были подножка и вполне квалифицированный удар в подбородок. Витька упал. – Опять получишь! Витька не внял этому предупреждению, поднялся, снова бросился на Мишу, но между ними уже стоял Славка. – Ребята, прекратите сейчас же! Вмешательство Славки вряд ли подействовало на Витьку. Но из за угла появился Валентин Валентинович Навроцкий. – Добрый вечер! На скамейке по прежнему темнела фигура Шаринца. – У вас опять серьезный разговор! – улыбнулся Навроцкий. – Ничего особенного, – сухо ответил Миша. – Пошли, Славка! – Спокойной ночи! – сказал Навроцкий. – Пока, – ответил Миша, не оборачиваясь. Обернулся вежливый Славка: – До свидания! Навроцкий проводил их задумчивым взглядом, потом спросил Витьку: – По прежнему не ладите. – А тебе какое дело?! – Как грубо, как грубо, – поморщился Навроцкий. – Так вот, слушай, Витюня: будешь так разговаривать со мной, я из тебя сделаю беф строганов, понял? Это говорил не лощеный делец, а какой то совсем другой человек… Его слышал и Шаринец. Валентин Валентинович Навроцкий произнес свою угрозу достаточно громко. 8 Фабричный клуб был полон, за занавесом слышалась возня – участники готовились к выступлению. Скоро начало, а Славка не пришел – Миша отметил это с огорчением. А Витька Буров пришел, Миша отметил и это… Пришел, конечно, чтобы поскандалить, чтобы испортить вечер. Занавес раздвинулся. Яша Полонский заиграл на рояле марш живой газеты – причудливую смесь революционных песен, вальсов, старинных романсов и опереточных мелодий. Под звуки этой своеобразной, но достаточно громкой музыки строй живой газеты – мальчики и девочки (рубашки и кофточки белые, брюки и юбки черные) – промаршировал по сцене, декламируя вступление: Мы, сотрудники газеты, Не артисты, не поэты, С мира занавес сдерем, Всем покажем и споем. Что в Марокко? Все морока! Что у вас сейчас под боком, Как во Франции дела, Как экскурсия прошла, На Арбате что у нас, Как в Италии сейчас, Что в деревне. И короче: Обо всем ином и прочем! [1] Хор смолк, шеренга застыла, из нее выступила девочка, загримированная под Люду Зимину, сплела пальцы, вытянула руки и, поводя плечами, запела: Я жеманство, тру ля ля, И скажу вам смело: Люблю глазками стрелять, Не люблю лишь дела. Как приятно день деньской Шевелить глазами, И влюбляться с головой, И не спать ночами. Завела я дневничок, В нем пишу стихи я: Мопассан и Поль де Кок Вот моя стихия. Девочка отошла в сторону. Из строя шагнул мальчик, одетый, как Юра: бархатная толстовка с белым бантом. Только станет лишь темно, Страстно ждет меня кино, Мэри Пикфорд, Гарри Пиль Вскочат вдруг в автомобиль. И, сверкая, как алмаз, Прыгнет к ним Фербенкс Дуглас. Ах, держите вы меня, Сколько жизни и огня! Что мне школа, забыл давно, Дайте мне кино! Мальчик стал рядом с девочкой. Из строя вышел увалень, похожий на Витьку Бурова, и басом, подражая Витьке, запел: Эй, берегись! Посторонись! Я очень гордый, с поднятой мордой. Я разгильдяйство! Я друг лентяйства! Я чемпионов всех сильнее. Я весь проныра и пролаза. Стекла бью я до отказа. Мне каждый враг, кто не со мной. И всех зову с собой на бой! Появился мальчик, загримированный под Мишиного приятеля Генку – вылинявшая солдатская гимнастерка и латаные штаны, заправленные в стоптанные сапоги. В руках у него была громадная метла. |
ИНТЕРЕСНОЕ О ЛИТЕРАТУРЕ
ТОП 20 КНИГ
ТОП 20 АВТОРОВ
| ||||||||||||
|