Жестокая Императрица   ::   Каабербол Лене

Мама уже была на полпути к вершине холма, и даже на таком расстоянии по ее лицу можно было определить, что случилась какая-то неприятность.

— Дядя Као, — сказала мама. — Он упал… Они отвезли его в больницу и считают, что нам нужно приехать…

Папины руки дернулись. Дважды послышался звук как от лопнувшей струны — сначала оборвалась одна нить змея, потом другая. Красный дракон освободился и поплыл по небу прочь. Я знала, что мы никогда больше его не увидим, но в данный момент это было не важно.

— А как он сейчас? — спросила я, чувствуя, что невидимая рука сжимает желудок. — Может, с ним ничего серьезного?

Мама заколебалась, и я поняла, что дела обстоят серьезнее некуда.

— Мы должны навестить его, — заявила она.

Лежа на белом больничном белье, дядя Као казался очень маленьким и высохшим. Конечно, он был уже стар, он приходился почти ровесником бабушке. Но обычно он не выглядел таким изможденным и бледным как бумага.

— Привет, девчушка, — сказал он мне. Но хотя дядя улыбался, его голос был топким и слабым, как струна, как нить, за которую держат бумажного змея. И эта струна уже была надорвана. От таких мыслей у меня по коже поползли мурашки.

— Привет, дядя Као, — ответила я. Мы все звали его так, но на самом деле он не состоял с нами в родстве — это был старый друг моей бабушки и кто-то вроде любимого крестного для всей нашей семьи. Он всегда был рядом, по крайней мере, с тех пор, как я себя помнила.

Я слышала, как за дверью, в ярко освещенном коридоре, папа разговаривает с Ли, внучкой дяди Као. Здесь, в палате, свет был слабым, приглушенным, как будто врачи боялись, что он может повредить старым усталым глазам больного.

— Спасибо, что пришла навестить такую старую развалину, — сказал он. — Когда доживешь до моих лет, постарайся научиться ходить не падая.

Я не нашлась что сказать. Просто взяла его за руку. Рука оказалась гораздо холоднее, чем обычно.

— Дело тут не в самом падении, — объясняла кузина Ли моему отцу за стеклянной дверью. — Когда я пришла утром, чтобы приготовить ему завтрак, то нашла его в ванной. Он пролежал всю ночь на холодном полу, и врачи говорят, что теперь у него воспаление легких.

— Но есть же антибиотики, разные лекарства! — очень громко и с гневными нотками в голосе возразил папа. — В наши дни люди не умирают от воспаления легких!

Кузина Ли жестами велела ему говорить потише.

— Ну конечно, нет, — сказала она. — И я уверена, что он скоро поправится.

Дядя Као сдавленно фыркнул, и я поняла, что он не хуже меня слышал разговор в коридоре.

— Что ж, всему свое время и место, — произнес он. — И я, слава Богу, прожил долгую и счастливую жизнь…

— Дядя Као!

— Ох, не смотри на меня с таким испугом, девчушка, — он нежно похлопал меня по руке. — Все будет хорошо. А сейчас я просто немного устал, вот и все.

Однако выглядел он куда хуже, чем просто усталый человек. Даже на эти короткие реплики уходили почти все его силы.

— Может быть, нам лучше уйти, — сказала я. — Вам нужно отдохнуть.

— Нет! — его рука вцепилась в мою, не отпуская. — Я должен кое-что… тебе сказать. И кое-что передать… Твоя бабушка оставила это мне на хранение много лет назад. Но недавно она мне приснилась… и сказала, чтобы я отдал эту вещь тебе. Когда наступит подходящий момент. Уж не знаю, подходящий сейчас момент или нет, но у меня больше нет в запасе времени. Так что скажи моей внучке, чтобы отдала тебе фонарик Лю.

Больной закрыл глаза, и его затрудненное дыхание стало ровнее. Я высвободила руку и решила, что он уснул. Но прежде чем я вышла в коридор к папе, дядя Као снова внимательно взглянул на меня.

— Фонарик Лю, — повторил он. — Не забудь.

— Обещаю.