Золотой след (легенды, сказки)   ::   Чернолусский Михаил

- Как тебя понять?

- Говорю вам: раскройте обман. - И с этими словами мудрец выпроводил из своей избушки гостей.

Всю обратную дорогу мужики спорили - как понять Шмеля. Думали, думали и пришли к заключению, что машину надо разрушать. И стали сговариваться когда и как это сделать.

Тут заговорил молчавший всю дорогу Трофим. Он тоже был в компании ходоков.

- Я один это сделаю, земляки. Доверьте мне.

- Один не справишься, - сказали ему.

- Справлюсь. Я помогал мастерам делать её, я знаю, как её разрушить. Доверьте.

Прикинули забарцы все как следует и порешили - ладно, мол, доверим это дело Трофиму, пусть попробует. А срок назначили на первый же воскресный день.

В воскресенье собрались у Тринклера гости. Барин, дождавшись тишины, включил машину. Но на этот раз Диво железное не заурчало, свет не загорелся. Барин в испуге дергал ручками, включал кнопки - не работала машина.

Поднялся переполох. Наталочка отстранила отца и сама начала нажимать на все кнопки. Но машина все равно молчала.

- Мастеров надо вызвать, - сказал граф Суходольский. - Немедля!

В эту минуту отворилась потайная дверь, и появился Трофим. Гости с испугу застыли в своих креслах.

- Это ты? - спросил Тринклер, когда пришел в себя.

- Я, барин.

- Как ты туда попал?

- Я там сидел.

- Но дверь заперта.

- У меня ключ.

- Значит, ты сломал машину?

- А чего там ломать?

- Дурак! Ты знаешь, что это за машина?

- Я сам и есть машина.

- Что ты бормочешь, скотина безмозглая!

- Извольте заглянуть вовнутрь. Ничего там нет, окромя граммофона и балалайки.

Тринклер и все следом за ним заглянули в соседнюю комнату. Конюх говорил правду: кроме граммофона и балалайки, там ничего не было. На столе лишь увидели крынку из-под молока и недоеденную краюху ржаного хлеба.

- А где аппаратура, что покупал мой управляющий? - спросил барин.

- Увезли мастера с собой, не пропадать же добру, - ответил Трофим.

Наталочка упала в обморок. Поднялся переполох. Суходольский чертыхался.

- Нет, я этому не верю! - отдышавшись, закричал старый барин. Безмозглый конюх, дурак, и разговаривал со мной на философские темы, давал мне советы. Не верю!

- Отчего не верите, барин? Я грамоте обучен, говорю вам, книги разные читал. Отчего дураком-то меня зовете? Самолюбие ваше заело?

- Боже мой! - продолжал восклицать Тринклер. - Боже мой! Это не укладывается в моей голове! В острог его!

Трофим возмутился:

- В острог меня сажать не за что барин. Не вор я. А ежели вас допекло - так это вам в отместку за "дурака", за "Трошку" и за всех также мужиков, которых вы притесняете.

- Взять его! Судить! - кричал окончательно разгневанный барин. Пороть!

Но к Трофиму подойти боялись. Он сам, оглядев всех, с достоинством повернулся и не спеша пошел к выходу.

Тут подбежал к нему Суходольский:

- Ну что, умник, достукался? Машине любую ересь простят и правду от неё стерпят, а человеку - шиш, не дано сих прав. Понял?

- Понял, - ответил Трофим. - Только не об этом надобно вам думать, ваша графская светлость.

- А о чем же?

- О том, как это вы, умники, дураками обернулись. Вот об чем. А за меня не тревожьтесь.

И Трофим ушел.

Вечером, когда гости разъехались, старый барин и граф Суходольский долго беседовали между собой.

- Нет у нас основания Трофима судить, - говорил Суходольский. - Ничего он такого не сделал. За стенкой находясь, отвечал на наши вопросы, вот и все.

- А мастеров тоже нельзя судить?

- Можно. Но, во-первых, ищи их теперь. А во-вторых, неприглядно мы сами будем выглядеть на этом суде.

- Как это?

- Смеяться станут над нами. Поверили, скажут, старые ослы.

- Да-а, - горько вздохнул старый барин. - Но что же нам делать? Если все мужики поймут, что они, как Трофим, вовсе не дураки, тогда худо нам придется, граф.

- Худо, - согласился Суходольский.

- Значит, что ж? - сказал Тринклер.