Адольф Констана в творчестве Пушкина   ::   Ахматова Анна

[64] "Трудно в таком тесном очерке, каков очерк "Адольфа", в таком ограниченном и, так сказать, одиноком действии более выказать сердце человеческое, переворотить его на все стороны, выворотить до дна и обнажить наголо во всей жалости и во всем ужасе холодной истины ".

То, о чем говорит Вяземский, конечно, еще не реализм в смысле литературной школы, но уже то, что в "Адольфе" узнавали действительность и противопоставляли его истинность, т. е. правдоподобие, "мечтательной Аркадии романов" баронессы Криденер и романов, написанных почти одновременно с "Адольфом" ("Валерия" Криденер 1803 г. и "Матильда" Коттен 1805 г.), доказывает, что для Пушкина роман Б. Констана уже подступ к реализму. [65]

Поэтому сопоставление "Адольфа" с произведениями Пушкина вплотную подводит к принципиальным вопросам, связанным с проблемой реализма в творчестве Пушкина.



КОММЕНТАРИИ (Э.Г.ГЕРШТЕЙН)

Впервые — Временник Пушкинской комиссии т. I, М.-Л., Изд-во АН СССР, 1936, с. 91—114.

В 1958—1959 гг. Ахматова, готовя сборник своих статей о Пушкине, намеревалась перегруппировать материал, в частности перенести 5-ю главку настоящей статьи в переработанную статью о "Каменном госте". Для этой цели последняя главка "Адольфа"..." была сокращена и отчасти заново отредактирована. Некоторые стилистические исправления Ахматова внесла и в другие главки. Ввиду того, что переработка статьи о "Каменном госте" не доведена до конца, начатая правка "Адольфа"..." в основном тексте — не учитывается.

В 1959 г. Ахматова так писала о своей статье: "Когда в 1936 году моя статья об "Адольфе" была уже написана, а пушкинисты в последний раз сплошь читали черновики поэта для юбилейного издания 1937 года, оказалось, что Пушкин своей рукой написал в предполагаемом предисловии (год?) к "Онегину": меня многие упрекали за сходство моего Онегина с Адольфом (или что-то в этом роде). Затем зачеркнул АДОЛЬФ и написал ЧАЙЛЬД ГАРОЛЬД (черновик предисловия 1825 г.), хотя, как известно, Гарольд нигде не описан как светский человек, а только как скиталец, довольно быстро надоедает своему автору, который без всяких колебаний занимает его место.

Итак, без ложной скромности скажу, что все мои наблюдения над Онегиным — Адольфом оказались правильными, что подтвердил сам автор "Евгения Онегина"... Конечно, если бы это предисловие к "Онегину" было разобрано раньше, я едва ли бы занималась этой темой, потому что такая деятельность напоминает выражение — ломиться в открытые двери" (ГПБ).

В архиве Ахматовой (ГПБ) сохранилась также черновая заметка (карандаш, на бумаге 30-х годов) "Примечание к статье об Адольфе". Несмотря на незавершенность, оно представляет интерес, так как вскрывает связь между "Онегиным" и "Езерским":

"Пушкин еще раз вспомнил об "Адольфе", чтобы отречься от него, так же как от других героев, пленивших воображение поэта в молодости. Я имею в виду черновики поэмы "Езерский". В строфе (XV) Пушкин отрекается от романтических героев, говоря о Езерском:

Хоть человек он не военный,

Не второклассный Дон Жуан,

Не демон — даже не цыган,

А человек обыкновенный...

{Последняя строка у Пушкина "А просто гражданин столичный", но в черновых вариантах есть строка: "Хоть малой он обыкновенный". — Э. Г.)

В рукописи Пушкина перечисление этих романтических героев гораздо обширнее, все они реальные литературные персонажи (не Чайльд Гарольд, не чернокнижник молодой — т. е. Манфред или Мельмот, не убийца — т. е. Ж. Сбогар и т. д.). Очевидно, перед Пушкиным мелькали эти герои и он тотчас же заносил их краткие характеристики на бумагу. Среди этих характеристик есть одна, на которой нам следует остановиться:

Езерский: " Не белокурый мизантроп " — ср. в 8-й главе "Онегина" строфа XII:

Или печальным сумасбродом.

При интересе Пушкина к Констану очень трудно допустить, чтобы внешность автора "Адольфа" осталась неизвестной Пушкину. Греч, декабрист Волконский и А. И. Тургенев лично знали Б. Констана.