Агасфер из созвездия Лебедя   ::   Гагарин Станислав Семенович

А чтобы не нарушить естественный ход событий, заменил его собой. Ведь казнь обязательно должна была совершиться.

- Вы дали себя казнить? - спросил Беглов.

- Не себя... Я принял облик того человека, вот физическое обличье и казнили. Потом вернулся на свой корабль, где был сурово осужден товарищами за вмешательство в земные дела. Впоследствии я понял, что серьезно изменил ход человеческой истории. Конечно, трудно предугадать, что было бы, не подружись я с тем человеком и не прими на себя его муки. Но у меня есть все основания полагать, что, спасая одного, я обрек на мучительную смерть многие тысячи. Так и случилось в будущем.

- Но вы не могли заранее знать об этом!

- Не мог... Но все космонавты-разведчики знают, что вмешательство в развитие иного разума, давление на него извне всегда безнравственны. И товарищи справедливо приговорили меня к тому, чтобы, оставшись на Земле в одиночестве, я собственными глазами увидел, что натворил, поддавшись однажды обаянию духовной общности.

- И надолго вы?..

- Трижды приходил срок, но за мной так и не прилетели. И вот я брожу по планете, накапливаю знания о человечестве и его природе. Мне нельзя задерживаться надолго на одном месте... Тогда возникает привязанность, вдруг исчезает чувство одиночества. Я вспоминаю, что приговорен к нему, не могу нарушить условия предпосланного мне наказания, и тогда заставляю себя идти дальше.

- Идти дальше... Но ведь нет никого, кто бы мог проследить за соблюдением этого жестокого приговора?! - вскричал геолог.

- А я сам? - услыхал Игорь Николаевич голос Фарста Кибела, и помполит будто увидел, как грустно улыбнулся он.

Наступило молчание. Крутилась невидимая в кассете магнитофонная лента. Молчали и Чесноков со своим ночным гостем. И вдруг голос Фарста Кибела произнес:

- Мне пора. Днем я получил сигнал. Кажется, срок мой кончился, и за мной прилетели. Пойду.

- Мне... Можно мне пойти с вами?

- Хотите проводить меня?

- Да... Если не возражаете.

- Хорошо. Только до палубы.

- Мы поднялись с ним наверх, - сказал Беглов, выключив магнитофон. На палубе была ночь. Фарст Кибел пожал мне руку. Потом, не мешкая, через фальшборт спрыгнул на лед. Во тьме смутно угадывалась его фигура.

- Прощайте, я ушел, - донесся снизу его негромкий голос. - Меня ждут. И помните: надо верить первому движению души. Оно всегда бывает благородным.

- До свидания, - ответил я невпопад и услыхал в ответ тихий смех.

Беглов умолк. Погладил ручку магнитофона.

- Что же дальше? - спросил первый помощник.

- Вот и все... Фарст Кибел ушел. Он двинулся в направлении Северного полюса.

- Что скажете? - спросил геолог.

Чесноков снял телефонную трубку.

- Мостик? - спросил он. - Четвертый штурман на месте? Пришлите его ко мне.

- Что вы хотите предпринять? - осведомился Беглов.

Когда молоденький паренек, постучав, вошел в каюту первого помощника, Игорь Николаевич попросил его принести судовую роль и документы матроса Феликса Канделаки.

Вернувшийся через несколько минут штурман был растерян.

- Вот судовая роль, - сказал он. - Но тут нет никакого Канделаки. И документов таких я не помню, у меня нет их попросту. И не было. Может быть, он из пассажиров?

Геолог и Чесноков переглянулись.

- Ну ладно, хорошо, - сказал помполит. - Идите. А судовую роль мне оставьте.

Едва штурман вышел, оба они склонились над списком экипажа.

- Вот здесь он был, - проговорил Игорь Николаевич и ткнул пальцем. Калугин Сергей Леонидович, потом шел Канделаки, затем, после него, Лучковский Евгений... Вот эти-то есть... А где Канделаки? Калугин - и сразу за ним Лучковский... Куда же исчез Канделаки?

Беглов улыбнулся.

- Ему удавались шутки и посложнее этой... Постойте!

Он метнулся к магнитофону и включил его. Они ждали минуту, другую, третью...