Александр Невский. Кто победил в Ледовом побоище   ::   Нестеренко Александр

Переписчики даже не потрудились разбить текст «Жития» и вставить эпизод о Невской битве на положенное ему место под 1240 годом. Под этим годом в этой летописи сообщается только о двух событиях: о рождении у князя Ярослава дочери Марии и о взятии Киева татарами. Получается, что для владимирского летописца рождение дочери Ярослава важнее, чем победа его сына над шведами. Но этого не может быть.

То, что составители Лаврентьевской летописи узнают о Невской битве из написанного в соседней келье «Жития», говорит о том, что летописи Владимирской земли, которые легли в ее основу, ничего об этом «подвиге» Александра Ярославича не сообщают. Почему? Ведь это сын Великого князя Владимирского бьет вражеское войско! Или Ярослав Всеволодович так приревновал к ратному подвигу родного сына, что он приказал летописцам не писать о том, что это его наследник с витязями Владимирской земли спасли Русь от нашествия шведов? Что же, история знает и более абсурдные примеры. Но эту ошибку можно было бы легко исправить, когда Александр Ярославич сам стал Великим князем Владимирским. Почему-то он этого не сделал.

Молчание шведских хроник выглядит еще более странно. Ведь если верить российским историкам, то к этому походу на Русь шведы готовилась целых два года, мобилизовав все людские и материальные ресурсы страны. Гибель шведской знати и множества прославленных витязей, бесславное возращение остатков войска на родину не могло остаться незамеченным, если нет официальных документов того времени, то хотя бы в народном фольклоре. Но где он – плач скандинавской Ярославны по погибшим в бесславном походе на Русь воинам? Как это ни странно, но шведы ничего не знают и соответственно ничего не пишут о гибели своего войска в сражении с русскими. Легенды о героях, сложивших головы на берегах Невы, не слагают. Может быть, гордые шведы решили замолчать свое поражение, чтобы скрыть этот позор от потомков?

Именно так обычно и объясняют наши историки отсутствие в шведских хрониках сведений о походе на Русь в 1240 году. Но если бы летописцы писали только о победах, потомки ничего не знали бы, например, о разгроме русских войск в битве на Калке. Ведь победители в этом сражении летописей не вели. Но и НПЛ, и Лаврентьевская, и Ипатьевская летописи описывают это сражение. Потерю стольких князей и простых воинов, столкновение с новым страшным врагом никто и не пытается скрыть. При всем желании сделать это невозможно. Как тогда прикажете объяснить внезапные перемены на княжеских постах? То же самое с авторами шведских хроник. Только им скрыть поражение в Невской битве было бы еще труднее, чем русским летописцам разгром на Калке. Рассмотрим один пример, подтверждающий это. Как утверждали многие российские историки, шведское войско возглавлял национальный герой Швеции ярл Биргер. Он не просто участвовал в сражении, а сражался с самим Александром, который в поединке сразил ярла, «оставил след» («возложил печать») на его лице (легенда о поединке князя с предводителем вражеского войска появилась в «Житии»). Выходит, что прославленный в шведских хрониках полководец, выдающийся государственный деятель всю свою оставшуюся жизнь прожил со страшным шрамом во все лицо? И как же он объяснял происхождение этой раны?

Но ни о какой ране на лице ярла Биргера шведам ничего неизвестно. Может быть, рана и была, но о ее происхождении было запрещено упоминать? Понятно, что Биргеру стыдно было признаться в том, что он потерпел позорное поражение от рук никому не известного юнца и горстки его воинов. Московскому князю Василию, которого ослепил Шемяка, тоже, наверное, не сладко было вспоминать о своем позоре. Однако происхождение своей слепоты он не скрывал, а современники так и прозвали князя – Темный.