Анкета   ::   Цветаева Марина

по нынешнюю осень 1925 г. мною за границей написаны: «Молодец» — поэма (издательство «Пламя»), «Поэма Горы» (не изд<ано>), «Поэма Конца» (выйдет в сборнике пражского союза писателей «Ковчег»), «Тезей» — драматическая поэма (не изд<ано>); «Крысолов» — («Воля России», № 4, 5, 6, 7). «Умыслы» — книга стихов 1922 г. — 1925 г. (не изд<ано>).

Проза: «Кедр» — о «Родине» Кн<язя>Волконского (пражский альманах «Записки наблюдателя», 1924 г.); «Вольный проезд» — Записи («Современные Записки», 1924 г.); «Мои службы» — Записи (сдано в «Современные Записки»); «Герой труда» — Записи о Брюсове (сдано в «Волю России»).

<1925>



У МАРИНЫ ЦВЕТАЕВОЙ

(От парижского корреспондента «Сегодня»)

Живет Цветаева очень далеко — почти за городом. Приехала ненадолго, может быть, до Рождества, и к Парижу приглядывается с особенным, одним только русским знакомым волнением.

Марина Цветаева совсем молода: шапка светлых, вьющихся волос, гладкое зеленое платье. И глаза смотрят куда-то — вдаль — вдумчивым, глубоким взглядом.

— Какой большой город — Париж. Я пока не видела почти ничего, потому что езжу все время под землей, в метрополитене. Один раз случилось — пошла пешком и все боялась, что меня автомобиль раздавит. На углу улицы полицейский взял меня за руку, перевел на. другую сторону, как ребенка, и все приговаривал: «Не бойтесь, не бойтесь, пожалуйста…» А я — боюсь, не привыкла. Не люблю автомобилей!

Живу я здесь: улица тихая, спокойная, конец города. И есть на нашей улице удивительные старухи — в теплых, вязаных пелеринах. Хорошие, древние женщины…

__________

— Вы спрашиваете меня о России… Когда-то, очень давно — при советской власти, я писала там — в ужасных условиях. Пишу и здесь, хотя и здесь нелегко живется. Знаете, я думаю, что ежели писатель пишет от нечего делать, не от роскоши, а потому что писание есть дело его жизни, — он всюду и при любых условиях сможет работать… И потом пишется легче там, где легче живется; я не о материальных условиях жизни говорю: ведь и здесь трудно, а о том, что здесь легче дышать.

О возвращении в современную Россию думаю с ужасом и при существующих условиях, конечно, не вернусь. Говорят, русскому писателю нельзя писать вне России… Не думаю. Я по стихам и всей душой своей — глубоко русская, поэтому мне не страшно быть вне России.

Я Россию в себе ношу, в крови своей. И если надо, — и десять лет здесь проживу и все же русской останусь… Бытовику-писателю, может быть, и нужно жить там и к жизни присматриваться, а мне — не надо… Ведь писала же я — в 1920 году — самый страшный год был — о Казанове в Москве. А здесь, за границей, написала о «Молодце»… Иногда кажется, что издали — лучше все видно…

Цветаева смотрит на широкое окно, выходящее на улицу. В парижском зимнем тумане тонут темные корпуса фабрик и тают высокие заводские трубы. Цветаева думает и курит, и в сумраке ее зеленое платье сливается с фоном темного дивана.

<1925>

Андрей Седых



ОТВЕТ НА АНКЕТУ [2]

Марина Ивановна ЦВЕТАЕВА.

Родилась 26 сентября 1892 г. в Москве.

Дворянка.

Отец — сын священника Владимирской губернии, европейский филолог (его исследование «Осские надписи» и ряд других), доктор honoris causa Болонского университета, профессор истории искусств сначала в Киевском, затем в Московском университетах, директор Румянцевского музея, основатель, вдохновитель и единоличный собиратель первого в России музея изящных искусств (Москва, Знаменка). Герой труда. Умер в Москве в 1913 г. вскоре после открытия Музея. Личное состояние (скромное, потому что помогал) оставил на школу в Талинах (Владимирская губерния, деревня, где родился). Библиотеку, огромную, трудо- и трудноприобретенную, не изъяв ни одного тома, отдал в Румянцевский музей.