АнтиГрабовой. Кто воскрешает наших мертвых?   ::   Соколов-Митрич Дмитрий

3 сентября, когда эти матери узнали, что дети живы, они испытали сильнейший психологический шок.

3 сентября? Может, 1-го, когда узнали, что дети в заложниках?

Нет. 1 сентября эти матери умерли. Психологически умерли. Знаете, как солдат, когда идет в атаку, он психологически умирает. Ему уже не страшно. И они успели закрепиться в состоянии психологической смерти. А 3-го вдруг выяснилось, что надо жить. Воскресать из мертвых. Жить после смерти [1] .

Школьный переулок — самое страшное место в городе. Только из двух домов — 37-го и 39-го — после теракта вынесли 33 гроба.

— Раньше это было самое шумное место в Беслане, а теперь ни одного ребенка здесь не осталось, — говорит жительница Школьного переулка Маргарита Басаева. Маргарита сразу оговаривается, что никакого отношения к тому Басаеву не имеет. — В Осетии много хороших Басаевых, и большинство из них родом из Куртатинского ущелья, того самого, откуда в XVIII веке к русской царице направилась делегация с просьбой о присоединении Осетии к Российской империи. У меня самой там никто не погиб, но когда я возвращаюсь домой, ощущение такое, как будто у самой дом пуст. Говорят, что время лечит боль, но теперь я в это перестала верить. Я вижу этих людей каждый день — боль у них только усиливается. Те, кому за 40, — я уверена — не снимут траур уже до самой смерти.

Школьный переулок называется так потому, что рядом с ним та самая школа. Сейчас она превратилась в стихийный мемориал, который стал выразительнее рукотворного. Весь спортзал — в пепле и цветах. Цветы стоят в бутылках с «Мириндой», «Фантой» и прочей химией, но почему-то не вянут неделями. На стенах спортзала надписей нет — на стенах бумажные ангелочки с именами погибших. Их сотни. Надписи появляются дальше, в коридорах самой школы: «Мама! Я не могу без тебя жить. Найдись, пожалуйста», «Руководство — сами бандиты. И Аушев», «Альфа, Вымпел — спасибо, ребята!», «Россия — Родина, Осетия — колыбель», «Отомстить никогда не поздно», «Молодежь! Почему молчите за детей», «Бесланцы, мужества вам и терпения. Да поможет вам Бог!», «Мы скорбим по погибшим людям. Молимся за тех, кто их спасал. Проклинаем тех, кто их убивал» и вдруг: «Лида — сука!»

Надписей про какую-то Лиду — одна страшней другой — особенно много на втором этаже, где легче написать что-то, будучи незамеченным. Лида — это директор школы № 1 Лидия Цалиева. Она тоже была в заложниках. Чтобы узнать, почему ее так невзлюбили жители Беслана, я отправился в школу № 6. Здесь во вторую смену весь второй этаж занимает школа № 1. Когда мы пришли, должен был идти второй урок, но занятия еще не начинались. Все учителя сидели в учительской и рыдали. Сегодня местная газета «Голос Беслана» опубликовала письмо местных жителей, которые обвиняют учителей в том, что те не смогли уберечь их детей. Пришлось мне прийти в школу на следующий день, когда учителя немного успокоились.

— Сейчас в городе сложилось такое мнение, что те, кто погиб, — герои, а кто выжил — трусы и подлецы, — опять едва сдерживает слезы и.о. директора 1-й школы Ольга Щербинина. Вместе с ней в учительской сидят еще 5 учителей, которые полностью с ней согласны. — Сначала во всем обвиняли милицию, а примерно месяц назад пошел накат на учителей. Больше всего досталось бедной Лиде. Там, в спортзале, боевики заставили ее выполнять роль посредника между ними и заложниками. Требовали от нее дисциплины, тишины в зале, иначе — угрожали расстреливать детей. Ради нашего же спасения она умоляла ребят и их родителей вести себя тихо, иногда нервы сдавали, и она срывалась на крик. Из-за этого у некоторых сложилось ощущение, что она с боевиками заодно. Теперь обвиняют уже и всех оставшихся в живых учителей — почему мы не спасли детей? Причем в основном обвиняют те, кто там не был.