Атакую ведущего ! (Рассказы)   ::   Андрианов Илья Филиппович

Пока летчики рассаживались, я попросил Стрелкова:

- Ну, рассказывай, как в этих краях оказался. Я помню, ты из училища в Молдавию уехал?

- До войны служил на Днестре. Теперь здесь, - и он, тяжко вздохнув, добавил: - Рядом, в Сватове...

- Ох ты! Значит, это вы на "ишачках" летаете? А мы в Трехизбенке сидим, на "лавочкиных". Да я в день по три раза над тобой пролетаю! А кто из ребят нашего выпуска с тобой? В вашей команде уезжали Виктор Толмачев и Гриша Кормилюк. Гриша тогда мне говорил, что мимо дома проезжать будет, хотел заскочить. Удалось ему?

- Нет, не заехал, - тихо сказал Николай. - Нет больше Грицка. В первый же день войны взлетел на отражение налета "юнкерсов", сбил над аэродромом одного фашиста и... И сам под огонь "мессера" попал.

Он помолчал и добавил со вздохом:

- Так и не пришлось ему сынишку повидать. Парнишка ведь без него родился, потому так и рвался Гриша домой... И Толмачев с задания не вернулся. Такие дела, Серый.

- И у нас, Коля, многих ребят уже нет. Ты знал их. Мишу Гудкова над рекой Самбек сбили. Гаврюшу Куриловича - над Ростовом. Пашку Муравьева насквозь продырявили, в госпитале лежит. От нашей команды, что приехала в полк, всего пять человек и осталось.

Открытие слета почему-то задерживалось, и мы, обменявшись новостями, сидели теперь молча, думая каждый о своем. Я вспомнил Виктора Толмачева, неистощимого остряка, любимца нашего отряда. Вспомнил выпускной вечер. После построения мы толпились в фойе Дома культуры у зеркала, любовались собой. Все в новенькой форме, в хромовых сапогах со скрипом, перетянутые блестевшими ремнями... Вытянув шею и поправляя галстук, к зеркалу подошел и Виктор.

- Прощай, наша родная хата-казарма с двухъярусными коечками, - он сделал скорбно-плутоватую мину. - Прощайте, аэродром и строжайший наш начальник - старшина Закордонец! Не прочтет он нам теперь любимую им мораль: "Дисциплина, товарищ курсант, начинается с молодцеватого вида и белоснежного воротничка!"

Эх, Витька, Витька! Сколько таких, как ты, уже погибло. Сколько еще не вернется домой...

- Слушай, Коля, - прервал я молчание. - Не встречал ли ты Гургена Парикяна? Ну помнишь красавца мужчину со смоляными усиками? Он еще в самодеятельности так зажигательно "лезгинку" плясал...

- Спрашиваешь! Да мы с Гургеном воевали рядом. Правда, он в другом полку служил. Сбил два самолета, в разведку не раз летал. Получил орден Красного Знамени. Сейчас в тылу. Учится на новых самолетах летать.

Тут в зал вошел полковник - строгий, подтянутый, на вид лет сорока. Это был заместитель командующего армией по ВВС Вершинин. За ним в дверях появился член Военного совета генерал Алексеев. Прозвучала команда "смирно!". Все встали. Полковник Вершинин громко поздоровался. Когда все снова уселись, он сказал:

- Товарищи! Я собрал вас здесь, лучших летчиков полков, чтобы обсудить важные вопросы. Разговор пойдет о многом, в том числе и о тактике ведения воздушного боя, и о наших боевых машинах... Хочу услышать от вас, как вы относитесь к мнению отдельных летчиков, будто бы наши самолеты ЛАГГ-3 уступают "мессершмиттам".

Короткий доклад сделал сам командующий, затем начались выступления участников слета. Выступил и я.

- На "лавочкиных" мы летаем около года. Провели десятки воздушных боев. Летчики нашего полка совершенно уверены: эта машина лучше немецкой. Лучше! Она на полтонны легче "мессершмитта". И мотор у нее мощнее, и вооружение. ЛАГГ-3 оснащен скорострельным оружием, под крыльями у него подвешены реактивные снаряды. А скорость? Более шестисот километров в час! И тут "мессеры" нам уступают. Только вот маловато их нам дают, - вовремя вспомнил я слова комэска Пименова, которые он просил обязательно передать "начальству".