Березовский и Абрамович. Олигархи с большой дороги   ::   Хинштейн Александр Евсеевич

Дело в том, что факультет, куда направил он свои стопы, не имел ничего общего с лесниками, деревообработчиками и прочими наследниками папы Карло.

О факультете этом – электроники и счетно-решающей техники – следует сказать отдельно.

Он был создан в марте 1959 года секретным постановлением ЦК КПСС и Совета Министров СССР по личной инициативе Сергея Королева – патриарха советской космонавтики.

Академик Королев первым в стране осознал, что советское образование не поспевает за развитием ракетно-космической отрасли. Человек вот-вот должен был полететь к звездам, а специалистов по электронике, телеметрии, автоматике, кибернетике и прочая, прочая невозможно было сыскать днем с огнем.

5 января 1957 года Королев отправляет в ЦК обстоятельную записку о перспективах освоения космоса. Одним из ключевых пунктов там значился как раз недостаток специальных кадров. Академик предлагает создать в нескольких вузах особые, «космические» факультеты. В их числе неожиданно был назван и Лесотехнический институт.

Хотя почему, собственно, неожиданно? Это заведение обладало рядом завидных преимуществ. Во-первых, расположение: институт находился в подмосковных Мытищах, по соседству с королевским хозяйством и Центром управления полетами. (Оба они базировались в Калининграде, переименованном нынче в Королев.)

Ну, а во-вторых, с точки зрения секретности лучшей крыши , чем Лесотехнический институт, трудно было придумать; ни один шпион никогда бы не допятил, каких лесников готовят здесь в действительности, благо и Мытищи, и Калининград для иностранцев были городами «закрытыми».

Вообще, с первых же дней существования факультет этот окружала глухая завеса секретности. Он не значился ни в одном справочнике. Никакого свободного поступления сюда не было: студентов принимали из числа предварительно подобранных, проверенных кандидатов.

«У нас не учились люди с улицы, – вспоминает один из однокурсников Березовского. – Конечно, мы сдавали вступительные экзамены, но де-факто всех нас отбирали заранее; среди детей тех, кто уже работал или служил в военно-космической отрасли».

И тут невольно возникает вопрос: если абитуриент Березовский не проходил по анкетным данным на мехмат МГУ, то как же удалось ему поступить сюда? В конце концов, мехмат, даже при всей своей престижности, и рядом не лежал с секретами космоса.

Тот же однокашник Березовского недоуменно пожимает плечами:

«Тогда мы, юнцы, на эту тему, конечно, не задумывались. Но затем, когда пришлось оформлять массу бумаг и допусков, выяснилось, что на нашем факультете не могут учиться лица из числа так называемых „репрессированных“ народов (чеченцы, ингуши, балкарцы, калмыки, корейцы, немцы, крымские татары). Относительно этого существовали четкие официальные инструкции: позднее, уже работая в отрасли, я видел их сам. Точно так же был ограничен и доступ евреев. Здесь не помогал никакой блат. Конечно, если бы какой-то академик-еврей похлопотал бы лично перед Королевым за своего сына – это могло помочь, но у Березовского не было папы-академика. Ума не приложу, как удалось ему к нам попасть…»

Честно говоря, у меня есть лишь одна мало-мальски правдоподобная версия, объясняющая причину такой метаморфозы.

Лесотехнический институт, как уже говорилось, находился в Мытищах. Но ведь именно в Мытищах работал и Березовский-старший: главным инженером керамического завода, то есть – де-факто заместителем директора; какая ни есть, но все же номенклатура.

Сколько керамической продукции сверх лимитов отгрузил Абрам Маркович на городские стройки или для нужд самого КБ – можно только гадать.