Брежнев   ::   Млечин Леонид

Да и в зале, где собрались руководители партии и страны, ощущались нервозность и страх. Это заседание нельзя было назвать обычным: члены президиума ЦК решили сместить Никиту Хрущева с постов первого секретаря ЦК партии и председателя Совета министров.

Бесконечные тайные переговоры на эту опасную тему длились несколько месяцев. Но 12 октября они собрались совершенно официально. Заведующий общим отделом ЦК Владимир Никифорович Малин, как обычно, на небольших карточках записывал главные тезисы выступлений. Пожалуй, именно присутствие Малина более всего свидетельствовало о том, что дни Хрущева сочтены. Владимир Никифорович десять лет заведовал общим отделом и считался особо доверенным помощником Хрущева.

– Как Поскребышев при Сталине, – с гордостью говорил Малин о себе.

Что обсуждали на заседании президиума?

Под каким предлогом пригласить Хрущева в Москву, чтобы он ни о чем не догадался и не предпринял контрмер? Это первое. А второе – прикидывали, как повести разговор с Хрущевым, кто в какой последовательности будет выступать и что именно скажет.

Говорили в основном Брежнев и другие влиятельные в партийном руководстве лица – секретари ЦК Николай Викторович Подгорный, Андрей Павлович Кириленко и Александр Николаевич Шелепин. Шелепин не был еще членом президиума ЦК, но его положение в иерархии власти и роль в подготовке свержения Хрущева были таковы, что к нему прислушивались с особым вниманием.

Решили почти сразу же: надо предоставить слово первому секретарю ЦК компартии Украины Петру Ефимовичу Шелесту, что будет важным сигналом – Киев критикует Хрущева. А ведь именно украинская парторганизация считалась главной опорой Никиты Сергеевича. Среди киевских руководителей было много тех, кого он сам назначил. Да и Шелест считался человеком Хрущева. Он даже внешне – приземистой фигурой, округлым грубоватым лицом и совершенно лысым черепом – напоминал Никиту Сергеевича…

Вызвать Хрущева в Москву решили под тем предлогом, что накопилось много вопросов по его записке о реорганизации сельского хозяйства.

Тут же возник вопрос: кому звонить в Пицунду? Тоже испытание не из простых. Разговаривать с Хрущевым было страшновато. Никита Сергеевич с членами президиума не церемонился, запросто мог послать по матушке.

Во время поездки Брежнева в Берлин на партийном хозяйстве оставался Подгорный, напористый и честолюбивый человек. Но Николай Викторович наотрез отказался – он только что подробно докладывал о текущих делах Хрущеву, и Никита Сергеевич удивился бы: почему накануне не сказал о возникших проблемах? Не дай бог, что-то заподозрит…

Тогда решили, что звонить будет Брежнев. А кто еще? Он же исполняет обязанности старшего. Около девяти вечера по междугородной правительственной ВЧ-связи соединились с государственной дачей в Пицунде. Хрущев взял трубку.

Леонид Ильич, по словам Шелеста, волновался. Он побледнел, губы посинели, говорил с дрожью в голосе. Выслушав его, Хрущев недовольно сказал:

– Что у вас случилось? Не можете и дня обойтись без меня? Хорошо, я подумаю. Здесь Микоян, с ним посоветуюсь. Позвоните мне позже.

Этот час члены президиума ЦК провели в напряжении. От Хрущева, который на протяжении десяти лет легко расставался со всеми соперниками и конкурентами, всего можно было ожидать.

Через час Брежнев снова позвонил Хрущеву.

Никита Сергеевич говорил раздраженно:

– Хорошо, завтра в одиннадцать утра я вылетаю в Москву вместе с Анастасом Ивановичем.

Члены президиума, закончив обсуждение, подготовили для порядка постановление:

«1. В связи с поступающими в ЦК КПСС запросами о возникших неясностях принципиального характера по вопросам, намеченным к обсуждению на пленуме ЦК КПСС в ноябре с.