Чарльз Диккенс   ::   Ивашева В

Избирательная реформа 1832 года, проведенная в результате социальной борьбы и длительного всенародного движения, жестоко обманула народные массы, не дав им ничего и закрепив лишь политическое господство новой буржуазии - владельцев фабрик и заводов, которые давно уже являлись фактическими хозяевами экономической жизни страны, но добивались политической власти, монополизированной землевладельцами.

"Остававшаяся еще в руках аристократии политическая власть, которую она направила против притязаний повой промышленной буржуазии, стала несовместимой с новыми экономическими интересами", - писал Энгельс о положении в Англии накануне 1832 года. Парламентская реформа покончила с этим устаревшим порядком. Это было тем более легко, что интересы английской землевладельческой аристократии давно уже во многом совпадали с интересами буржуазии.

Англия становилась ведущей державой капиталистического мира. Внутри страны происходил бурный подъем промышленности. Захват колоний приобрел неслыханные масштабы. Буржуазная Англия богатела, быстро росло ее мировое могущество. Но развитие капитализма породило острейшие социальные противоречия, обнаружившиеся в Британии после реформы с особенной ясностью.

Промышленная революция, начавшаяся здесь в 60-х годах XVIII века и длившаяся вплоть до 30-х годов XIX века, создала не только новый класс промышленников, но и класс фабричных рабочих, численность которого быстро возрастала. Социальные контрасты обнажились в Англии больше, чем где бы то ни было па Западе, и самая развитая капиталистическая страна стала страной самой бесчеловечной эксплуатации, самой вопиющей пауперизации миллионов людей. К началу 30-х годов положение народных масс в Англии было весьма бедственным.

Характеризуя положение широчайших народных масс в Англии послереформенного периода и рисуя картину социальной жизни страны в этот период, Энгельс с горечью отмечал:

"Только потолкавшись несколько дней по главным улицам, с трудом пробиваясь сквозь толпы людей, бесконечные вереницы экипажей и повозок, только побывав в "трущобах" мирового города, начинаешь замечать, что лондонцам пришлось пожертвовать лучшими чертами своей человеческой природы, чтобы создать все те чудеса цивилизации, которыми полов их город... социальная война, война всех против всех провозглашена здесь открыто. Подобно любезному Штирнеру, каждый смотрит на другого только как на объект для использования; каждый эксплуатирует другого, и при этом получается, что более сильный попирает более слабого и что кучка сильных, т. е. капиталистов, присваивает себе все, а массе слабых, т. е. беднякам, едва-едва остается на жизнь... Везде варварское равнодушие, беспощадный эгоизм, с одной стороны, и неописуемая нищета - с другой, везде социальная война, дом каждого в осадном положении, везде взаимный грабеж под охраной закона, и все это делается с такой бесстыдной откровенностью, что приходишь в ужас от последствий нашего общественного строя".

Годы, последовавшие за реформой, усугубили страдания народа и приведи к нарастанию общественного конфликта. Положение масс неизбежно должно было вызвать их протест. Во второй половине 30-х годов конфликт между предпринимателями и рабочими привел к мощному пролетарскому движению: родился чартизм, имевший огромное влияние не только на английскую литературу, но и на всю умственную жизнь Англии XIX века.

С протестом против социальной несправедливости, царившей в Англии, с критикой страшных зол порожденных современной общественной системой, выступили еще в начале столетия лучшие английские писатели во главе с Байроном и Шелли. После 1832 года вся передовая английская литература насыщена социальной темой и так или иначе выражает протест народа.