Чтобы жить   ::   Куманичкин Александр Сергеевич

"Фоккеры" начинают сбрасывать бомбы, не долетев до цели. И уходят восвояси. Все в порядке. Можно возвращаться домой.

А последний боевой вылет был у нас с Сергеем Крамаренко 30 апреля. К этому времени воздушные бои практически прекратились. У немцев не хватало бензина, не было взлетных площадок. В Берлине гитлеровцы использовали для взлетных полос участки бетонных автострад. Но война продолжалась, и мы по-прежнему поднимались в воздух для штурмовки фашистских войск, пытавшихся прорваться на запад из окруженного Берлина.

30 апреля нас вызвал Чупиков.

- Немцы пытаются выйти из окружения, - сказал командир, - их прикрывает большая группа "фоккеров". Ваша задача - не дать противнику прорваться.

Поднимаемся в воздух и почти сразу же видим "фокке-вульфы". Один, два, три, пять... восемь... десять... тринадцать... шестнадцать...

- Серега, атакуем! - командую я.

- Понял, - Крамаренко, как всегда немногословен.

Идем наперерез "фоккерам". Немцы, заметив нас, начинают сбрасывать бомбы. Но делают это только первые восемь машин. Вторая восьмерка курса не меняет. Все ясно: эти будут бомбить, а первые - вести с нами бой. Как бы не так!

Уходим от группы прикрытия.

- Серега, атакую первое звено!

У нас преимущество в высоте и скорости (к "фоккерам" подвешены бомбы, которые в данный момент затрудняют действия врага). Гитлеровцы, видно, не ожидали такой стремительной атаки и, понимая стратегическую бесперспективность боя, начали сбрасывать бомбы и уходить. Я атакую немецкий самолет и открываю огонь.

- Командир, сзади два "фоккера"!

Вайда спешит мне на помощь. "Фоккеры" Из группы прикрытия настигают меня, и положение мое становится критическим. Сергей, не раздумывая, бросает машину наперерез, видимо решаясь на таран - другой возможности прикрыть меня у него сейчас нет. Но немцы не принимают вызова. "Фокке-вульфы" уходят в сторону, и я добиваю атакованного врага. Тридцать шестой сбитый мною самолет падает где-то на западной окраине Берлина.

- Идем домой, Серега! Все в порядке.

- Понял, командир.

Через некоторое время мы были уже на своем аэродроме.

...Надо сказать, что приближение окончания войны в эти дни ощущалось во всем. И прежде всего в поведении летчиков врага. В их действиях появилась какая-то обреченность, безнадежность. Еще неделю-две назад гитлеровцы сражались упорно и ожесточенно. И вдруг... Словно какая-то пружина сломалась. Завидев наши самолеты, "фоккеры" беспорядочно сбрасывали бомбы, мало заботясь о том, куда они упадут. Гитлеровские асы избегали боя, даже имея численное преимущество. Неужели и правда конец близок?

Нутром чувствую, что скоро долгожданная Победа. И хотя не очень представляю себе, как это вдруг все прекратится - полеты, бои, атаки, сбитые самолеты, - понимаю: война вот-вот кончится. Что там дальше? Говорим об этом после полетов, на аэродроме, в штабе.

- Демобилизовываться рано! - пресекает подобные разговоры Павел Федорович Чупиков. - Война не окончена.

В справедливости этих слов мы убеждаемся очень скоро.

Утро 1 мая. Прекрасная погода, прекрасное настроение. Вылетов не предвидится. Мы стоим километров в пятнадцати западнее Берлина, на аэродроме Шенвальде и вслушиваемся в затихающую канонаду: бои в Берлине заканчиваются. Все спокойно.

И вдруг - тревога! Штаб предлагает полку занять круговую оборону. Техникам и батальону обслуживания выдают гранаты, фаустпатроны. Летному составу приказано находиться в кабинах в состоянии готовности номер один. Оказывается, со стороны Берлина пытается прорваться большая механизированная колонна гитлеровцев численностью до 15-20 тысяч человек. Два полка корпуса генерала Савицкого, оказавшиеся на пути колонны, уже ведут бои (батальоны тылового обслуживания - на земле, летчики - в небе).