Детектив Буш   ::   Автор неизвестен

Грандисон сидел за дальним концом низкого стола, в глазу монокль. Ни один мускул не дрогнул на его лице. За свою жизнь он и его люди всякого навидались. Сэнгвилл стоял под портретом королевы. Его бесцветные брови за толстой оправой очков слегка приподнялись. Как у папаши, привыкшего к проказам детей, при виде их очередной выходки. Незнакомец вынул правую руку из кармана. Левую он вынимать не стал, потому что, Буш не сомневался, в ней был пистолет.

Грандисон сказал:

- День всех святых вроде бы давным-давно прошел.

Он показал на замшевый мешочек.

Незнакомец молчал. Он вынул из левого кармана пистолет и положил его на край вазы с гиацинтами - оттуда его было бы удобнее взять, чем со стола, где он оказался бы на четверть дюйма ниже. Незнакомец проделал это аккуратно, не задевая лепестков и листьев. Цветы совсем скрыли пистолет, так что Буш не смог определить его марку. Возможно, это удастся сделать с помощью скрытых камер. Он преодолел искушение взглянуть на декоративные выпуклости потолка, чтобы проверить правильность ориентировки камер.

Руки незнакомца были в длинных черных хлопчатобумажных перчатках, уходивших под рукава плаща. Он взял замшевый мешочек, развязал шнурок и высыпал содержимое на стол. Это были - согласно его условию необработанные голубовато-белые алмазы. С виду они ничего из себя не представляли. Но огранка и шлифовка вдохнут в них жизнь. Рынок сбыта для них - широчайший, и никто не задаст лишних вопросов. Пальцем, обтянутым перчаткой, незнакомец передвигал камни на столе. Он взял один из них, небрежно перекатывая и встряхивая его на черной ладони, затем положил рядом с другими. Наконец, не торопясь собрал алмазы обратно в мешочек.

- Мы польщены вашим доверием, - сказал Грандисон.

Незнакомец ничего не ответил. Все они знали, что не услышат от него ни слова, так же как в прошлый раз - от женщины. Даже короткого "да", "нет" или "ладно" нельзя будет записать на пленку, чтобы попытаться различить едва уловимые оттенки в тембре голоса, акцент - национальный или местный, признаки принадлежности к той или иной социальной группе. такие данные можно было бы заложить в компьютер Сэнгвилла вместе с другими разрозненными сведениями и получить сотни вариантов моделей, облегчающих установление личности преступника. И в вертолете этот человек не произнесет ни слова. Он поступит так же, как до этого поступила женщина: вынет блокнот и карандаш, напишет печатными буквами, куда лететь, и, не выпуская из рук, покажет летчику, а когда полет закончится - заберет блокнот с собой. Этот человек все предусмотрел, понимая, что малейшая ошибка обойдется ему слишком дорого. Залогом его безопасности была та смертоносная власть, которую он имел над другим человеком, ждавшим теперь где-то спасения. Но у преступника не будет повода воспользоваться этой властью. Так решили те, кто стоял над Грандисоном.

Если бы решение зависело только от Грандисона, все было бы иначе. Смерть других людей стала для него делом обычным. О своей он не думал. Чему быть, того не миновать. Буш отлично знал его философию. Не обращать внимания на угрозы и посылать соболезнования семьям невинных жертв. Ни в одном обществе не будет ни здравого смысла, ни подлинной безопасности, стоит только пойти на уступки тирану - большому или малому. Мир должен понять, что лучше смерть, чем бесчестье, что зло не одолеешь ни молитвами, ни деньгами. Только жертвую жизнью за жизнь, можно сделать существование безопасным, а кому что выпадет - жить в безопасности или быть принесенным в жертву - это лотерея. Конечно, это не по-христиански. Но для самого Грандисона, для Сэнгвилла и для всех сотрудников их отдела христианство давно заменили параграфы первого специального наставления. Человек перерос христианство.