Дневник   ::   Хабарова Зоя Александровна

Кончился урок физики. Я решила украсить лысину Соломона Исааковича. Блестки повисли на волосах и переливались. Все опять смеялись. Я рассказала маме. Она меня очень ругала.



1941 год

2 января

Опять я была дома одна с кошкой. Мама с папой ушли в санаторий. Меня никуда не берут. Мама говорит, что для нее нет подходящей компании. Ей тоже скучно. А папа везде ходит, и ему всегда весело.

Однажды папа пошел на рынок за мясом, а пришел ночью. Говорит, встретил друзей. У него их много. А меня заставляет только работать. Теперь еще и печку топить. Им не нравится то одна моя подруга, то другая. В школе нам сказали, что мы должны переписываться с учениками рижской школы. Я написала еще в сентябре, теперь получила ответ. Ее зовут Лия Озолиня. Она прислала мне фото своей школы. Надо ей написать, а у меня нет ни своего фото, ни школы. Пошлю вид набережной. Папа против нашей переписки. Говорит, что Латвия заграница, и могут быть неприятности. Вечно он против. Чего он боится?

Говорит, что на обложке тетрадей на картинках выделена буква «Т». Вроде это Тухачевский. А при чем тут мы. Я сколько ни искала, ничего не увидела.

Мама запретила мне читать Мопассана. Пока их не бывает, я прочла «Милый друг». Какой дурак этот Жорж.

3 января

Опять каникулы. Скучно. На дворе дождь. Ходила в кино «Сто мужчин и одна девушка». Мама долго не пускала меня, пока сама не посмотрела. Такая хорошая картина. Веселая. Какая красивая Дина Дурбин. И еще я смотрела «Большой вальс». Музыка бесподобная.

Моя учительница музыки тоже учит меня играть вальсы Штрауса. Я уже играю «Венскую кровь», «Сказки Венского леса», «Прекрасный май». Нет ничего лучше этой музыки и песен Лещенко и Козина.

Кошка моя выросла. Осталась горбатой. Спит со мной и на улице никуда от меня не отходит. С Васькой дружит. Васька любит лежать у папы на плечах, как воротник.

15 февраля

Мама ездила в Москву сдавать годовой отчет. Привезла мне кофточку вязаную. Теперь я хожу в ней в школу. Говорит, в Москве можно все купить. Там она побывала в картинной галерее. Мама когда-то училась в Петербурге в Политехническом институте, хорошо рисовала и очень любит живопись. У нее много своих рисунков. Она рисует черным карандашом и акварелью. А я совсем не умею рисовать. И не умею лепить, как мама.

Надоело мне вести дневник. Просто скучно. Хочется поехать в Севастополь, но меня не пускают. Я часто смотрю карту мира. Как хочется куда-нибудь далеко-далеко, как дети капитана Гранта. Или поехать на Северный полюс, как Папанин. Папа часто вспоминает Папанина, он у него был вестовым. В 20-е годы папа всегда говорил ему, чтоб после службы на флоте шел учиться. Вот и выучился в исследователя. А кем же я стану? Ничего еще не придумала. Хочу быть кинорежиссером или оператором, актрисой не хочу. Не люблю быть видной. Люблю уединение. Папа всегда говорит: «Ходи по улице так, чтоб тебя не замечали, не разговаривай громко, не махай руками, как мельница». Вот мне и хочется спрятаться, как улитка.

20 апреля

Наконец папа сменял наш подвал на квартиру на Набережной. Здесь совсем другая жизнь. На Набережной столько народу, рядом большой гастроном. Мои подруги Рита и Таня тоже живут рядом на Набережной. Папа доплатил при обмене 7000 р. Занял у своего техника.

А эти Жалондиевские не поехали в наш подвал, а тут же уехали в Ташкент.

Я теперь хожу гулять на Набережную, и в городской сад, и в летний театр. Билет можно не брать, а надо залезать на дерево. Красота какая.

У нас 2 комнаты и балкон. Теперь каждый вечер я вижу море и звезды, вижу пальмы. Наш дом примыкает к санаторию им. ХVII партийного съезда. Там музыка, шум, веселье. Внизу магазины. В них ничего нет, кроме каких-то трусов, панамок и безделушек.