Фронт над землей   ::   Кузнецов Николай Федорович

Напряжение последних, прощальных минут еще не прошло. Говорить не хотелось: каждый был занят своими мыслями.

Мне вспомнилась Аннушка, наши первые встречи, прогулки по ночному Ленинграду, мосты, парки, строгие кварталы домов, белые ночи. Вспомнилось, как однажды, прогуляв до утра, я пришел на работу в выходном костюме. Именно в этот день на завод приехали гости. Водил их по цехам наш директор, которого мы все очень уважали и любили. Старый партизан, коммунист, он всегда был среди рабочих. Даже на массовки выезжал в общем грузовике и обязательно с баяном. Он на нем мастерски играл.

Завод наш был отличный, с крепкими рабочими традициями. Носил он имя М. И. Калинина. И по сей день в механическом цехе стоит станок Всесоюзного старосты с начищенной до блеска медной пластинкой. Мастер Лексин, любивший во всем порядок, часто повторял: "Рабочий - державная фигура в государстве и во всем должен быть на высоте".

Подняв голову, я увидел кареглазого человека невысокого роста, плотного, круглолицего. Незнакомец приветливо улыбался. Поправив густые волосы, зачесанные назад, он поздоровался и задал несколько вопросов: как идут дела, какой у меня разряд, хорошо ли я зарабатываю? Потом уж совсем по-дружески вполголоса спросил:

- А что, вы всегда в таком костюме работаете?

- Да нет, просто спецовку в стирку отдал.

Незнакомец понимающе улыбнулся.

- А хороши нынче белые ночи! Это был С. М. Киров. Таким он запомнился мне на всю жизнь: умным, человечным, простым. Первым нарушил молчание Петр Олимпиев.

- Сыграем в шахматы,- предложил он. Олимпиев понимал толк в этой игре.

- Шахматы развивают тактическое мышление, а для нас, летчиков-истребителей, тактика - первейшее дело, - говорил он.

Петра Олимпиева я знал давно, еще по курсантской жизни в Ленинградском авиационно-техническом училище, в котором он завоевал славу не только любителя-шахматиста, но и прекрасного футболиста, знатока истории и философии, одним словом, всесторонне развитого человека. Друзья любили этого замечательного парня - доброго, смелого, любознательного, неистового спорщика и мечтателя.

- Коля,- тихо проговорил Олимпиев, объявив, что применяет дебют, принесший известность Ботвиннику,- недалеко от Ленинграда наша северо-западная граница.

Партнер, видимо, не знал, как начал свою победную партию Михаил Ботвинник, и поэтому безразлично подвинул первую попавшуюся под руку пешку.

- Да, в случае чего...

- Весь запад в огне, - складывая газету, сказал Савченков. - Ты же знаешь, что фашисты прихлопнули Данию, Норвегию, потом Бельгию, Голландию и Люксембург, вторглись во Францию. Мир накануне взрыва. - Когда Савченков волновался, он заметно окал. - Хлынет, обязательно хлынет на нас фашизм. Такова его звериная сущность. Дело только во времени: либо сегодня, либо завтра. А коли так, надо готовить на него дубину, да потяжелее.

- У нас так и делается, - сказал Петр. - Мы были техниками, стали летчиками. Выигрывают от этого наши Военно-Воздушные Силы? Конечно. Мы едем в Ленинград. Значит, взят курс на усиление авиации на границе. Дальше...

- Подожди, - перебил его Николай. - Ты на каком самолете летал? На "ишаке". Какое на нем установлено оружие? Пулеметы, и притом не очень мощные, как тебе известно. У немцев же модифицированные "мессершмитты", на которых кроме пулеметов смонтированы пушечные установки. Летно-тактические данные "мессершмиттов" лучше, чем у наших И-16. Вот и сравни.

- И сравню, - задорно тряхнул головой Петр. - Ты ведь сам говоришь, что самолеты у них модифицированные. У нас же прошли заводские и войсковые испытания новейшие машины, тоже с пушками и крупнокалиберными пулеметами. Вы их видели.