Генерал Самсонов   ::   Рыбас Святослав Юрьевич

Екатерину Александровну он прежде видел только однажды, во времена большого Бендерского лагерного сбора, тогда пятый эскадрон лубенцев останавливался в Акимовке и там в доме молодых помещиков ему запомнилась дочка - девочка в голубой шляпке, она-то потом и оказалась Екатериной Александровной. Потом, через восемь лет.

Полковник читал Екатерине Александровне лубезского гусара корнета Демидова:

Вы замунштучили меня

И полным вьюком оседлали

И как ремонтного коня

К себе на корду привязали.

Повсюду слышу голос ваш,

В сигналах вас припоминаю

И часто вместо "Рысью марш!"

Я ваше имя повторяю.

Несу вам исповедь мою,

Мой ангел, я вам рапортую,

Что я вас более люблю,

Чем пунш и лошадь верховую!

А она это уже слыхала когда-то от офицеров, поразивших ее сердце свободой и красивыми мундирами.

- В Акимовке? - спросил он. - Неужели?

У него не было ни кола, ни двора, в послужном списке значилось: "Есть ли за ним, за родителями его или, когда женат, за женой, недвижимое имущество, родовое или благоприобретенное. - Не имеет".

Акимовский одноэтажный просторный дом не стал ему родным, но погост Акимовской церкви с простыми дубовыми крестами и серыми известковыми плитами, заросший сиренью и терновником, почудился Самсонову тем местом, где суждено будет успокоиться, когда господь призовет его душу. Известно, кому принадлежит жизнь офицера и кто волен ею распоряжаться. Поэтому, уезжая летом 1905 года принимать Уссурийскую казачью бригаду, Самсонов попросил жену в случае гибели похоронить его в Акимовке. Катя обещала.

До сей поры судьба миловала его и в бою под Ляояном, и в зимнем набеге на Инкоу. Что впереди - неведомо, но главное они с женой постигли - в детях, Боге, долге перед Отечеством.

Однако, говоря Екатерине Александровне, что главное он знает, Александр Васильевич имел в виду и что-то другое, вызванное несчастьем с адъютантом. Да, дети, Бог, Отечество - это все верно, это как мраморные доски на стенах Храма Христа Спасителя, сохраняющие для потомства имена полков, как штандарты старого полка. А в глубине? Что в глубине? Когда посылаешь человека на смерть?

- Знаешь, скоро к нам приедет один мальчик, - сказал Самсонов, переведя разговор в иное русло. - Сын одного важного перса. Он быдет учиться в корпусе.

Володя немного задумчиво произнес, хмуря лоб:

- А я поеду в Персию?.. Что персу делать в нашем корпусе? Разве мало в Туркестане мусульман?

В его словах отражалась помимо его воли еще горячая история покорения этого края, на будущий год исполнится всего пятьдесят лет, как Черняев взял Ташкент штурмом по лестницам, - и Володя наверняка слышал отголоски прошлых событий.

- Мальчик хороший, - сказал Самсонов. - Англичане его зовут в Индию учиться, а он к нам хочет. Его отец - наш друг, помогает нам.

- Россия и так сильна, - ответил Володя. - Он ведь займет место русского, верно? Например, сына этого бедного Головко!

Он упрекал Самсонова в случившемся несчастье, видя его хладнокровие и непоколебимость. А персидский мальчик скорее всего был поводом.

- Зачем нам персидский мальчик? - спросила Вера. - Он по-русски понимает?

- Научим, Вера. Россия сильна, - сказал Александр Васильевич. - И штыком сильна, и душой. Скажи, Володя, почему сейчас большинство мусульман хотят жить с нами в мире? Потому что мы несем порядок и прогресс... Знаешь, почему его отец открыто принял нашу сторону? Потому что увидел, как наша противочумная охрана борется с чумой...

Володя смотрел на отца с упреком, как будто спрашивал: "О чем ты говоришь?"

- А строительство железных дорог? - продолжал Самсонов. - Это подвиг русских людей. И никого мы не притесняем, не тащим в нашу веру. Мы выполняем долг. Что же плохого в том, что мальчик близко узнает русских?.. Я понимаю, ты огорчен этой неприятностью, но надо быть мужественным.