Грозное небо Москвы   ::   Штучкин Николай Николаевич

Мы будем бродить по осенним дождливым улицам небольшого подмосковного города, над которым когда-то летали и дрались, и майор запаса Степан Семенович Гошко, высокий седой мужчина с обгоревшим в воздушном бою лицом, как старому фронтовому товарищу, будет рассказывать мне о крутых поворотах своей судьбы и в течение целого вечера мы будем "летать" с ним "крыло к крылу" в районе Москвы и Демянска, над Ельцом и Ленинградом, над Псковом и Тарту...

Он расскажет, как падал в болото после воздушного боя и как выбирался оттуда с разбитыми плечом, рукой, головой. Как лечился и беспокоился, что небо ему закроют, И как воевал потом и снова лечился. Как в одном из воздушных боев восьми наших истребителей против восьми гитлеровцев летчики группы, которую он возглавлял, сбили семь "фокке-вульфов", а сами не получили ни единой царапины. Как перехитрил он однажды фашистского аса, а спустя какое-то время горел, хоронился от немцев в лесу, выбирался на свою территорию и не выбрался: ослеп, заблудился и, скитаясь, случайно вышел на хутор, занятый врагом, и попал в лагерь для русских военнопленных. Как потом освободили их наши танкисты. И как закончил войну, сделав последний полет в район Кенигсберга 9 мая, в день великой Победы.

Вспоминая, он будет называть имена боевых друзей, живых и погибших, вздрогнет и не сразу поверит, что один из погибших его товарищей - Володя Лапочкин - жив и здоров, ныне полковник запаса. И долго будет о нем расспрашивать. И только тогда мне станет известно, что Гошко, Титенков, Лапочкин - герои одного и того же полка, стоявшего в Кубинке.

Все это будет потом, а сейчас, вытянув длинную шею, начальник штаба с минуту молча глядит на нас, будто стараясь проникнуть в душу, и повторяет:

- В бою отказало оружие, и он, представьте, пошел на таран. Молодец, ничего не скажешь. Герой!

Шумим, восторгаемся подвигом. Кто-то предлагает слетать в Великие Луки, поговорить со Степаном Гошко и другими пилотами о воздушных боях, о тактике немецких разведчиков.

- Одну минуту, товарищи! - восклицает начальник штаба. - О тактике тоже скажу... При встрече с истребителями разведчик, как правило, старается уйти в облака. Если такой возможности нет, пикирует, пытается "затеряться" на фоне земли. Если истребитель преследует - несется по верхушкам деревьев, под хвост не пускает...

Начальник штаба ставит нам боевую задачу: одиночными экипажами прикрыть железнодорожные перевозки на участке Волоколамск - Ржев. Нам, молодым. "Командиры будут дежурить ночью", - говорит капитан Топтыгин. "Ну и отлично, думаю я, - пусть на здоровье дежурят, а мы полетаем".

Неясен вопрос: как прикрывать? Длина участка - добрые сто километров. Противник появится где-то на середине участка, а я нахожусь в начале. Он же не будет меня дожидаться. Намереваюсь задать вопрос, но меня перебивает Хозяинов: интересуется тем же

- Нельзя понимать так примитивно, - сердится Яков Петрович, - я думал, что вы догадаетесь сами. Надо найти эшелон и над ним патрулировать.

- А если их два, три? И все в разных местах? Начальник штаба с минуту молчит, удивленно глядя на летчиков.

- Вообще-то вы правы, товарищи. Соображаете, значит. Стратеги! Будете летать по маршруту Волоколамск - Ржев и обратно. По времени это составит сорок минут. Над Волоколамском - смена дежурства. Информацию о воздушной обстановке будете получать с, командного пункта полка и действовать в соответствии с обстановкой. Все. Вот это по существу.

Первое боевое задание... Взлетаю. С набором высоты и с курсом на юг выхожу на "железку". Разворот вправо. Иду в сторону Ржева. На карте проложен маршрут. Отмечены опорные пункты: Шаховская, Княжьи горы, Погорелое Городище, Зубцов. Указано время полета между ними. Командир полка приказал одновременно с выполнением боевой задачи изучать район, сочетая компасную навигацию с визуальной ориентировкой.

Откровенно говоря, мне сейчас не до этого. Меня распирает чувство свободы - впервые лечу по маршруту один.