Я постепенно познаю   ::   Гафт Валентин Иосифович

«ЧАЙКА» ВО МХАТе И ГАБТе



Двух чаек разом подстрелили.

За что? Они б еще летали.

Но в ГАБТе недоговорили,

Во МХАТе недотанцевали.



ОЛЕГ ЕФРЕМОВ



Убита «Чайка», и «Утка» — дура,

Печальные у птиц дела.

Вся эта птичья режиссура

Зовется гибелью «Орла».



ГАЛИНА ВОЛЧЕК



В ней, толстой, совместилось тонко:

Любовь к искусству и комиссионкам!

(На спектакль «Эшелон»)

Не с чемоданом, не с вагоном,

В Америку — так с «Эшелоном».

Уж вывозить — так «Эшелон».

Зачем иначе нужен он?



ЛИЯ АХЕДЖАКОВА



Нет, совсем не одинаково

Всё играет Ахеджакова,

Но доходит не до всякого

То, что всё неодинаково.



ИГОРЬ КВАША



Артист великий, многогранный,

Чего-то глаз у Вас стеклянный.

Быть может, это фотобрак?

Так почему ж хорош пиджак?



ДОЛГИЙ КОНЕЦ МИШИ КОЗАКОВА

1



Все знают Мишу Козакова,

Всегда отца, всегда вдовца,

Начала много в нем мужского,

Но нет мужского в нем конца.



2



Он режиссер, артист и чтец,

Но это Мишу удручало,

А в Тель-Авиве и конец

Смотреться будет как начало.



3



Возвращение в Москву

С похмелья или перегрева,

Не отступая от лица,

Он справа там читал налево,

Чтоб снова здесь начать с конца.



ОЛЕГ ТАБАКОВ

К 60-летию



Худющий, с острым кадыком,

В солдаты признанный негодным.

Он мыл тарелки языком,

Поскольку был всегда голодным.

Теперь он важен и плечист,

И с сединою благородной,

Но как великий шут, — артист

Оближет снова что угодно.

И вновь, уже в который раз,

Как клоун перекувырнется,

Чтоб не узнал никто из нас,

Где плачет он, а где смеется.

Он августовский, он из Львов,

В нем самых странных качеств сговор.

Он сборник басен, он Крылов,

Одновременно — Кот и Повар.

Всё от Олега можно ждать:

Любых проказ, любых проделок,

Он будет щи еще хлебать

Из неопознанных тарелок.



БУЛАТ ОКУДЖАВА



Ну надо же так умудриться,

Как был продуманно зачат,

Что в день такой сумел родиться

Не кто-нибудь, а ты, Булат.

И тут не просто совпадете,

Здесь тайный знак судьбы самой,

Победы День и День Рожденья,

«Бери шинель, пошли домой!»



ВЛАДИМИР ЗЕЛЬДИН



Был пройден путь большой и яркий,

«Учитель танцев» что?! Бог с ним!

Он так любил свою свинарку,

Как дай ей Бог любимой быть другим.

К 80-летию



Уменье жить и отвечать «на бис»,

Желанье всё вернуть и всё начать сначала,

Он, лишь коснувшись облака кулис,

Достигнет солнца и астрала.

Рождаться каждый день умеет он на свет.

То шут, то ангел на волшебной тризне.

В нем всё есть, только возраста в нем нет,

Как не бывает возраста и жизни.



АРКАДИЙ РАЙКИН



Когда смеемся мы — он плачет,

Под маской мы не видим слез…

Нет, он совсем нас не дурачит,

Он с нами говорит всерьез.

И стало страшным то, смешное,

Чем развлекал нас в тупике

Великий Шут времен застоя

С седою прядью в колпаке.



ЗИНОВИЙ ГЕРДТ



О, Необыкновенный Гердт,

Он сохранил с поры военной

Одну из самых лучших черт —

Колено он непреклоненный.



АЛЕКСАНДР ШИРВИНДТ, АНДРЕЙ МИРОНОВ, МИХАИЛ ДЕРЖАВИН



Державин Ширвиндта заметил,

Благословил, но в гроб не лег,

Им равных не было в дуэте,

Их превзойти никто не мог.

Ушел Державин в «Кабачок»,

Но Ширвиндт пережил разлуку.

Ему Миронов протянул

Свою «Брильянтовую руку».

Любимцы публики, кумиры,

Без выходных играют дней.

Три мастера одной сатиры.

Одной и той же — так точней.



АЛЕКСАНДР ШИРВИНДТ и МИХАИЛ ДЕРЖАВИН

(Гастроли в США)



Нет их смешнее и добрее,

Всё, что ни сделают, — ол раит,

Вот дружба русского с евреем.

Не то что ваши блэк энд уайт.



ЮРИЙ НИКУЛИН



Он как подарок с огорода,

Самый любимый у народа.