Я - истребитель   ::   Захаров Георгий Нефедович

Генерал Луи Дельфино сказал тогда, что прах этого летчика "навеки останется в русской земле как символ нерушимой боевой дружбы, родившейся в годы войны". Бывшие командиры "Нормандии" в послевоенные годы приложили много сил для укрепления дружбы между Францией и СССР. Видному общественному деятелю Франции генералу Пьеру Пуйяду постановлением Комитета по международным Ленинским премиям в 1977 году была присуждена эта высокая премия за укрепление мира между народами.

И вот нет уже ни Луи Дельфино, ни Пьера Пуйяда. Как и многие ветераны "Нормандии", они до конца остались нашими верными боевыми друзьями.

Разные ветры надували паруса мировой политики в послевоенные десятилетия. Разные ветры до сих пор веют над странами Западной Европы. Однако боевая дружба советских и французских летчиков выдержала все испытания. Не раз за прошедшие годы ветераны "Нормандии", дети погибших французских летчиков были дорогими гостями в нашей стране, а ветераны 303-й истребительной авиадивизии не менее дорогими гостями Франции. История послевоенной дружбы советских и французских летчиков - это интереснейший, но, наверно, самостоятельный, объемный рассказ. Но об одном эпизоде мне вое же хочется рассказать. Тому уже больше десяти лет - это было вовремя одного из наших дружеских визитов во Францию. До этого мне уже случалось бывать в Париже, выступать с ветеранами "Нормандии" по телевидению, участвовать в пресс-конференциях, и каждый раз встреча с бывшими летчиками славного французского полка была для меня большой радостью.

В тот раз я снова ощутил волнение, увидел на аэродроме встречающих меня ветеранов "Нормандии". Уже немолодые люди, они выстроилась, как в былые времена, прикрепив к своим цивильным, совсем невоенным костюмам боевые советские ордена. Завидев этих порядком состарившихся, некогда неугомонных, яростных в атаках парней, я подмигнул правофланговому и скомандовал: "Вольно!" Они рассмеялись, и я обнял каждого.

Как и положено в таких случаях, наши французские друзья разработали целую программу визитов, встреч, выступлений. Я, в принципе, с этой программой был знаком еще в Москве, перед вылетом мы разговаривали с Пуйядом по телефону. Так все и шло. Программа постепенно исчерпывалась, несколько дней было отведено для отдыха, на поездка в гости к летчикам, к семьям погибших. И вдруг Пуйяд, озабоченно листая свою записную книжку, сказал примерно следующее:

- Тут мы по ходу скорректировали... остался еще один пункт... - И посмотрел на меня при атом загадочно. Пункт так пункт.

- Еще одно посещение?- уточнил я.

Пуйяд кивнул.

Я не был против. Посещение так посещение. Но посещение - это обычно беседа, и я спросил, какая будет аудитория.

- Не надо волноваться, мой генерал, - ответил командир "Нормандии". Аудитория будет подготовленная... - Пуйяд широко улыбнулся.

Куда нам ехать, я узнал уже в машине.

Сто с лишним километров от Парижа до Реймса проскочили очень быстро. Впереди, справа и слева от машины, как по линейке, нас сопровождал эскорт мотоциклистов. Сзади, по-авиационному не нарушая дистанции, в течение всего маршрута следовало несколько машин с представителями министерства обороны Франции и ассоциации ветеранов полка "Нормандия - Неман".

Машина наконец въехала на военный аэродром, прямо на полосу, Я вышел. Вдоль полосы была выстроена авиационная часть. Поблескивали на солнце "миражи" - стремительные современные истребители. От них, печатая шаг, ко мне шел молодой офицер - он рапортовал. Рапортовал так, как когда-то, на территории воюющей России, рапортовал Пуйяд, потом - Дельфино...

- Мой генерал! Полк "Нормандия - Неман" по случаю вашего прибытия построен!

Я медленно шел вдоль строя, вглядываясь в лица молодых незнакомых летчиков. Чем-то они напоминали мае тех французских истребителей - молодостью, что ли...