Как изгибали сталь   ::   Северюхин Олег Васильевич

До одной деревни паренек на подводе вез. Все упрашивал, дяденька дай стрельнуть из автомата, дай стрельнуть. Куда же ты стрелять будешь, кругом одна степь? Да вот, по цаплям, - говорит. Что ты, разве можно по цаплям стрелять? Мне, - говорит, - можно, я местный. Уговорил все-таки. Показал я мальцу, как стрелять из автомата, две очереди он сделал, никуда не попал, всех цапель распугал. Въезжаем в деревню, а из нее банда бендеровцев только что уехала. Вырезали семью председателя сельсовета и предупредили, что так со всеми будет, кто с советской властью сотрудничать будет. Услыхали стрельбу у деревни, подумали, что "истребители" едут и быстро унеслись в лес. А, если бы я пацану пострелять не дал? Приехал бы прямо в лапы к бандитам. Сколько бы я продержался? Минут десять. А этого парня мне, наверное, Бог послал.

– У нас в сорок первом в Мурмане немец через границу так и не перешел. Держали его крепко.

– В том же 44-м меня в "Смерш", смерть шпионам значит, перевели. Звучит сильно, а что это для простого солдата? Командир приказывает, и мы участвуем то в облавах, то в арестах.

Однажды при выполнении задания окруженное немецкое подразделение блокировало наше отделение в костеле на окраине одного села. Обычно окруженцы в драку не ввязываются, но что-то им было нужно в этом костеле, раз нам пришлось несколько дней от них отбиваться. Помогло оружие, которое мы нашли в костеле.

Еды у нас собой не было, а я за старшего группы был. Пришел к ксендзу, говорю: "Пан ксендз, прошем жолнеж поснедать". Повел он нас в погреб, а там окорока, колбасы, всякой еды навалом. Не подумаешь, что в условиях оккупации с 1939 года жили. Взяли мы немного, а я ксендзу расписку написал, чтобы он предъявил нашему командованию для оплаты. Где бы мы ни находились, а солдату положено есть три раза в сутки, находясь на котловом довольствии или иметь сухой паек.

Через несколько дней через село прошла наша маршевая рота и разогнала немецких окруженцев. Мы поблагодарили ксендза и пошли выполнять задание. Задание выполнили, вернулись в часть, я доложил о выполненной задаче и сразу же у командира роты был арестован. По жалобе ксендза, который приехал в часть и пошел к командиру с жалобой, что такой-то с несколькими солдатами ограбили его и несколько дней пьянствовали в костеле. Одним словом, бесчинствовали. По тем временам, такого заявления хватало, чтобы перед строем солдата шлепнуть. Из нагана в затылок и еще одной "жертвой фашизма" больше.

Спасибо командиру роту, Коган его фамилия была. Мы все удивлялись, как он в "Смерше" с такой фамилией оказался ("в русской делегации все какой-то чудной нации" - И. Губерман). Доложил он командованию, что верит старшему группы о том, что они были блокированы в костеле. Начали искать командира маршевой роты, помнил я и звание, и фамилию командира этой роты, и в какую часть следуют. Нашли его, и он все подтвердил. Сказал, что ксендз все благодарил нас за "вызволение от немцев". Отблагодарил.

Ксендзу попеняли на неправду, расписку мою, конечно, он найти не смог, хотя все мои друзья подтверждали сказанное мной слово в слово. Меня освободили, за бой с немцами и за выполнение довольно сложного задания никого из нас не поощрили. Спасибо, что не расстреляли или в штрафбат не отправили. Поляки вроде бы славяне, но славянин славянину рознь. Имей такого брата-славянина, и врагов не надо.

Этот же комроты Коган еще один раз спас отца от верной гибели. Стоял отец на посту - охранял землянку с задержанным шпионом. Русский, бывший офицер, попал в плен, был завербован, обучен и заброшен в тыл наших войск с радиостанцией. Считай, уже приговоренный к смертной казни. Вдруг слышит, что-то шуршит у окошечка землянки.