Как выжить в тюрьме   ::   Кудин Андрей Вячеславович

Упражнения для глаз и на развитие брюшного пресса както незаметно вошли в привычку, а ежедневная постановка удара на опережение стала чемто само собой разумеющимся, как прием пищи и чтение свежих газет.

Ты научился снимать стресс, занимаясь бытовыми делами — стиркой, штопаньем носков, взбиванием матраса, к примеру. Слегка почерневший юмор стал чемто наподобие компаса, указывающего на выход из, казалось бы, безвыходной ситуации. Что поделаешь — тюремная жизнь абсурдна и нелепа во всех её проявлениях. Тюремщики даже расстрелять толкомто не сумеют, чтобы во время пальбы не сморозить какуюто хохму.

Никогда не забуду, как однажды, после вечерней проверки, надзиратели забыли запереть камеру. Я тогда сидел в тройнике. Наблюдая за реакцией сокамерников, я получил значительно больше удовольствия, чем в добрые старые времена во время просмотра спектакля в театре сатиры и юмора.

Самый ленивый и флегматичный арестант сказал: «Это мусорская прокладка. Не поддавайтесь на провокации…» — и завалился спать. Другой всю ночь судорожно вспоминал плансхему тюрьмы, увиденную краем глаза в кабинете начальника, активно обсуждая возможность побега, пока под утро сонный надзиратель не задвинул засов. Третий, самый трусливый и законопослушный, со словами: «Надо сказать, чтобы срочно закрыли, а то пришьют попытку к бегству,»— рванул в коридор искать надзирателей. Часа два гдето лазил, пока расстроенный не вернулся обратно, так никого и не обнаружив.

За решеткой ты впервые серьезно задумался над тем, что жизнь без веры бессмысленна и пуста, а река Времени устроена таким образом, что события тысячелетней давности порой протекают значительно ближе к нам, чем те, которые имели место, скажем, несколько дней или месяц назад. Помнишь, как мы всю ночь говорили о судьбе Иоанна Крестителя, об учении Пифагора, о тайном смысле символов, чисел?..

Я рад, что в тюрьме ты нашел время заглянуть в Библию и уже не задаешь дурацкие вопросы, чем, к примеру, Новый Завет отличается от Ветхого. До тебя наконецто дошло, что Палестину следует искать на Ближнем Востоке, а не в закоулках ЮгоВосточной Азии. Вспомнишь ли ты на свободе, как в тесной, прокуренной камере мы десятки раз перечитывали Нагорную проповедь Иисуса Христа и как каждый раз в хорошо знакомых словах открывался нам новый смысл?

Я не знаю, чем встретит тебя твой родной дом, но верю: ты не сломаешься, узнав, как много горя и зла принесли в твой дом нелюди в казенных мундирах. Ты никого из них не забудешь и никогда не простишь. Спрячь за улыбкой и пустой болтовней горечь и боль. Окружающим незачем знать, что ты в действительности испытываешь в глубине сердца, какие мысли хранишь на дне глаз. Расплата относится к тому виду блюд, которые принято подавать на стол холодными, когда все будут уверены в том, что ты абсолютно всё позабыл.

Возьми мои четки на память. Помнишь того парня, приговоренного на прошлой неделе к смертной казни? Громкое дело. Ты не раз встречал его, идя на следственку по узким лабиринтампещерам, прорытым неизвестными кротами под землей, на которой стоит тюрьма. Так это он когдато их мне подарил. Сейчас сидит на осужденке, пишет кассационную жалобу.

Ну, да ладно о грустном. Не для того ты столько времени провалялся в бетонной берлоге, чтобы вылезти на свет божий с кислой физиономий. Из тюрьмы обычно выпускают арестантов в конце рабочего дня. На прощание тебе вручат справку об освобождении с колоритной фотографией в фас из уголовного дела. Спрячешь её в семейный альбом. Вдруг пригодится, когда в очередной раз станут переписывать историю человечества.

Всё, пора. Держи пять, братуха. Через несколько минут ты выйдешь за тюремные ворота и, надеюсь, никогда не вернешься обратно. Я рад, искренне рад за тебя и, конечно же, немного завидую, вышагивая из одного угла камеры в другой.