Крылатые торпедоносцы   ::   Орленко Иван Феофанович

Вот не ожидал встретить…

– Сколько же мы не виделись?

В самом деле, сколько неудержимого времени утекло с тех пор, как в апреле 1932 года мы оба попали по спецнабору ЦК ВКП (б) в отряд курсантов при Харьковском авиационном училище и там вместе осваивали летное дело! Илья Пономаренко стал тогда старшиной отряда, а я – секретарем партийной организации. С первых дней тогда я проникся к Илье глубокой симпатией. Был он по-юношески горячим, задорным, боевым. Чувствовалось, что он нашел свое призвание и никогда не свернет с однажды выбранного пути. Подкупал характер Ильи. Его взгляды покоились на твердых убеждениях. Если возникали какие-либо сомнения, не таил их в себе, делился с товарищами. А для этого в те годы нужна была известная смелость. Спорил, отстаивая свои убеждения, и в принципиальных вопросах был непримирим. Не терпел лжи, лицемерия, бахвальства, не боялся честно сказать в глаза человеку все, что о нем думает. Любил подтрунивать над товарищами, но, обладая завидным чувством юмора, легко воспринимал и шутки в свой адрес.

– Как говорится, гора с горой…– улыбнулся он, обняв меня за плечи, и все, кто был вокруг, потихоньку ретировались, не мешая встрече старых друзей.

– Ты, смотри, уже майор!

– Да и ты тоже! – Мы оба рассмеялись. – Ну, рассказывай.

По окончании училища командирская судьба разбросала нас в разные стороны. Мне уже через год довелось служить в авиации Тихоокеанского флота, откуда я и сейчас прибыл на Балтику. У Ильи Ниофитовича Пономаренко военная служба сложилась иначе, ему уже пришлось повоевать. Оказывается, еще во время финско-советского конфликта он водил в бой группы бомбардировщиков. Потом был инспектором ВВС Балтийского флота, заместителем командира 1-го Гвардейского минно-торпедного полка по летной подготовке. А теперь – на такой же должности в 51-м МТАП…

– Вот так – так! Постой-ка постой! Выходит, я назначен вместо тебя? – Я чувствовал себя явно не в своей тарелке.

– Выходит так.

– А мне, товарищ майор, поручено формирование новой боеспособной авиационной части, – шутя отчеканил он, и на мгновение показалось, что передо мной опять наш прежний отрядный старшина. То же открытое лицо с выступающими бугорками скул, тот же прямой взгляд больших, прищуренных не без лукавинки глаз.

Я не случайно рассказываю так подробно об этом человеке. В последующем по достоинству оценил, как неизмеримо много сделал он для боевой выучки полка, для того, чтобы из вчерашних выпускников авиационных училищ, двадцатилетних юнцов, выковать настоящих воздушных бойцов, бесстрашных и умелых торпедоносцев. Да, чего греха таить, за те несколько дней, что нам пришлось пробыть в полку до его отъезда к новому месту службы, он не жалел ни сил, ни времени на мое «торпедоносное» образование.

* * *



Именно Пономаренко объяснил мне сущность топмачтового бомбометания, которое в нашем полку впервые внедрялось в практику среди других полков бомбардировочной авиации. Применяется этот способ только над водной поверхностью (в море, в базах, на рейдах) против боевых кораблей и транспорта противника. Топ – это небольшая площадка, самая высокая точка на мачте корабля, на высоте примерно тридцати метров от водной поверхности. Отсюда и название. Снижаясь до этой высоты, самолет-топмачтовик сближается с целью на удаление 200–250 метров и сбрасывает серию бомб весом 250, 500 или 1000 килограммов каждая. Бомбы, ударяясь о водную поверхность, рикошетируют и, продолжая движение по инерции, попадают в борт корабля. Если удачно сбросить серию из четырех бомб, то, по крайней мере, три поразят цель. И еще одно положительное свойство: взрыв происходит не на палубе, где наибольшая броня, а ниже защитного пояса и даже под днищем, в наиболее уязвимом для корабля месте. Топмачтовое бомбометание значительно проще, чем боевой пуск торпеды.