Добрая фея с острыми зубками   ::   Сахарова Татьяна

И вот теперь на секретарском месте перед дверью моего кабинета третий день гремит костями тощая каланча, присланная по блату. Причем меня заверили, что это самая достойная кандидатура. Ну, на хрена мне, спрашивается, ее оксфордский английский, если она по сорок минут варит кофе и потом подает его с видом английской королевы?!

Я принялась вяло ворошить принесенную корреспонденцию, без колебаний отправляя в мусорную корзину бесчисленные конверты с рекламой. Нет, лично я ничего против рекламы как таковой не имею. Просто зачем заваливать серьезную инвестиционную компанию проспектами, в которых предлагается закупить эксклюзивные итальянские колпаки для автомобилей или пригласить клоунов на детский утренник? В отдельную стопочку я откладывала всевозможные счета, чтобы передать их потом в бухгалтерию. Нашлась парочка писем и для юристов.

Один конверт неожиданно привлек мое внимание. Не то чтобы в нем было что-то необычное, но в отличие от другой макулатуры, адресованной нашей компании, на этом послании значились моя фамилия и инициалы. Притом адрес отправителя отсутствовал. Впрочем, не было также ни марки, ни почтового штемпеля. Я надорвала конверт, и из него выскользнул небольшой листок, на котором каллиграфическим почерком было выведено:

«ХРАНИ ТЕБЯ ГОСПОДЬ!»

Что за глупость? Мало мне безмозглой рекламы, так тут еще и бога приплели! Неужто мною решили пополнить ряды поборники какого-нибудь псевдорелигиозного течения? Ну уж дудки! Не по адресу, господа, обратились, совсем не по адресу!

Я уж было собралась отправить конверт в корзину вслед за рекламными проспектами, но взгляд опять зацепился за листок с посланием. Все же странно, что неизвестные сектанты пишут воззвания от руки, а не присылают отпечатанные цветные агитки. Мгновение поколебавшись, я извлекла из конверта его содержимое и тут же недоуменно уставилась на четыре черно-белые фотографии, отпечатанные, по всей видимости, давно, поскольку бумага местами уже успела покрыться желтизной.

Качество снимков отвратительное, но тем не менее на первой фотке вполне различимо лицо женщины, толкающей перед собой детскую коляску. Несомненно, это моя мама, только еще совсем молодая. И коляска тоже моя. Я хорошо знаю эту добротную гэдээровскую коляску по другим фотографиям из семейного альбома. Только вот этого кадра в нашем домашнем архиве что-то не припомню.

На втором снимке — под елкой несколько девчушек в белых пачках исполняют танец маленьких лебедей. Крайняя справа — я. Родители любят рассказывать семейное предание о том, как четырехлетние лебедушки в детском саду попеременно наступали друг другу на ноги и в конце концов дружно рухнули прямо под ноги Деду Морозу. Последнему долго потом пришлось успокаивать коллективную истерику. Но ни одного кадра с этого праздника я никогда не видела. Возможно, родители забыли тогда захватить с собой фотоаппарат.

Еще одна фотография. Я, чуть постарше, кормлю котенка. Судя по очертаниям попавшего в объектив подъезда, дело происходит возле нашего старого дома.

Мы выехали из панельной многоэтажки, когда мне было лет двенадцать, но на снимке мне не более шести.

Последний, четвертый кадр запечатлел большой школьный двор с толпой нарядных первоклассников. Резкости на фотографии нет почти никакой, лица различить невозможно, зато виден огромный букет роз. Такого шикарного букета не было ни у кого, кроме меня. Я даже запомнила, как больно впивались тогда шипы в мои ладошки. Родители слишком поздно сообразили обломать колючки.

Откуда взялись эти фотографии? Возможно, конечно, их забраковали когда-то, не желая уродовать семейный альбом низким качеством снимков.