Летим на разведку   ::   Бондаренко Николай Адамович

Погода по всему маршруту хорошая, даже не верится, что вчера она могла здесь быть такой капризной. Приземляемся без замечаний. В глаза сразу бросается то, что в Казани, Саратове, Камышине - зима, кругом снег, а здесь - настоящий март: снег серый, аэродром покрыт льдом. Значит, жарко было... На КП нас ожидало известие: 284-й полк перебазировался на аэродром Сальск.

13 марта 1943 года. Мы взлетаем и берем заданный курс... Как велика ты, наша Родина! Когда-то в школе я изучал твою карту по географии, а сегодня она, живая, сверкающая, плывет под крыльями наших самолетов.

Наш маршрут режет надвое Сталинград. Как же ты разрушен, город-богатырь, ставший советской твердыней! Ты весь в руинах. Камень на камне. Ни одного целого здания... Утес... Славный и непобедимый! Ты выстоял!..

Под нами плывет Котельниково. Здесь, куда ни бросишь взгляд, - коробки немецких танков, застывших в самых невероятных положениях, исковерканных нашим огнем. Это панорама недавнего танкового сражения.

Мы летим на юго-запад и с каждой минутой все больше и больше ощущаем дыхание фронта.

При подходе к Сальску видно, что на земле нет снега, и кажется, что от нее веет теплом.

Когда идешь в боевом строю, то будто прилипаешь своим самолетом к машине ведущего. "Дышит" своим самолетом ведущий - "дышишь" у его крыла и ты в резонанс дыханию командира. Мы летим сомкнутым клином. Я гляжу на Генкина. На нем желтый, потертый реглан. Отчетливо вижу его лицо. Хлопочет с картой штурман Катаев. Вижу часто показывающегося в верхнем люке кабины стрелка-радиста Ивана Тупикина. Генкин улыбается в поднимает кверху толстый в меховой краге большой палец. И по его губам я определяю, что он говорит: "Все в порядке, молодцы!"

Кажется, что все идет, как положено, впереди уже наш фронтовой аэродром. Давид Зиновьевич показывает указательным пальцем на свои глаза. Это означает: "Смотрите за воздухом!"

Посадка на фронтовом аэродроме. Заруливаем самолеты на стоянку. Выключив моторы, выходим из кабин и собираемся у самолета командира.

- Прилетели! С весной на фронт прилетели, товарищ командир! - говорю я радостно Давиду Зиновьевичу.

- Запомни, Бондаренко, нынешний день, - отвечает Генкин и, задумавшись, вглядываясь куда-то в даль, добавляет: - Хорошо бы вести дневник... Закончится война, и, если выживем, музыку будем сочинять и книги писать об этих вот днях, о наших боевых товарищах.

- Согласен, товарищ командир, от кого-то я слышал, что настоящее счастье в борьбе. Об этом нужно писать. Только разве время найдется?..

В Сальске настоящая весна. Повиснув в воздухе, поют жаворонки. Легкий, теплый ветерок ласково шевелит слежавшиеся в полете волосы. Как хорошо все-таки жить на свете! Кругом тишина и покой. Даже не верится, что в это время, когда снова проснулась природа, когда расцветает все вокруг, обрываются жизни людей.

На Сальском аэродроме базируются два полка, вооруженные самолетами Пе-2. Они входят в состав 270-й бомбардировочной дивизии, которой командует полковник Чучев.

Экипаж Москвичева назначен в 86-й полк подполковника Белого. Экипажи Таюрского, Долгирева, Хижняка и мой - в 284-й полк Героя Советского Союза майора Валентика.

Сразу видно, что на нашем теперь уже аэродроме побывали фашисты. Ангары, здания... все разрушено. Наскоро вырыты землянки для людей и капониры для самолетов. Около землянок стоят два больших металлических бака с немецкой надписью. В школе и в техникуме я не любил уроки немецкого языка. Но по надписи "Тринк вассэр" я понял, что в баках питьевая вода. Ребята уже пьют фронтовую воду, и я догадываюсь по разговорам, что они собираются идти посмотреть разбитый транспортный самолет "Юнкерс-52", Это одна из многих фашистских машин, валяющихся на границах летного поля.